Девушка, которая должна умереть. Давид Лагеркранц
собственно, его занимала скорее Лисбет, чем эта Кади. Она снова возникла в дверях, едва он успел собраться с мыслями. И теперь глядела скорее настороженно.
Глаза женщины блестели. От нее пахло духами. Она была стройной, с тонкими запястьями и четко обозначенными под блузой ключицами.
– Ну, теперь вы должны мне все рассказать. Так вы и в самом деле заблудились? – спросила она.
По ее улыбке Микаэль понял, что женщина видит его насквозь. Ему нужно было исчезнуть, и как можно скорее. Ничто не заставило бы Блумквиста открыть, что Лисбет жила здесь под вымышленным именем – вне зависимости от того, что уже было известно этой Кади.
– Тем не менее вы раздразнили мое любопытство.
Он рассмеялся, пытаясь обратить все в шутку.
– Неужели вы явились сюда не для того, чтобы следить за мной? – продолжала она. – Ну… если учесть, что квартиры здесь совсем не дешевые…
– Не беспокойтесь, – отозвался Блумквист. – Чтобы заинтересовать меня, вам нужно по меньшей мере подсунуть кому-нибудь в постель лошадиный труп.
– Не помню, чтобы когда-нибудь делала нечто подобное. – Она наморщила лоб. – Хотя…
– Ну вот и прекрасно! – воскликнул Микаэль с напускной легкостью. – В таком случае, всего хорошего.
Он медлил, потому что рассчитывал дождаться грузчиков, с тем чтобы задать им пару вопросов. Но Кади Линдер продолжала стоять, нервно теребя блузку и поправляя косички. И Блумквист вдруг понял, что вся ее самоуверенность – маска, за которой скрывается нечто совершенно противоположное.
– Вы ее знали? – спросил он.
– Кого?
– Девушку, которая здесь жила?
Она замотала головой.
– Н-нет… Не знаю даже, как ее зовут. Тем не менее она мне нравится.
– То есть? – не понял Блумквист.
– За эту квартиру шла настоящая война, несмотря на весь хаос на бирже. И у меня не было бы никаких шансов, но… «молодая дама» пожелала, чтобы здесь жила я, так сказал адвокат.
– Забавно.
– Еще бы…
– Вы, наверное, сделали что-нибудь такое, что понравилось «молодой даме»? – предположил Блумквист.
– У меня бывали разногласия с правительством, о которых я не стеснялась заявлять в прессе.
– Да, такое вполне могло ей понравиться.
– Думаю, здесь другое… Может, войдете? Угощу вас пивом по случаю новоселья… – Она снова замялась. – И вообще… я читала ваш репортаж о близнецах… Очень, очень захватывающе…
– Спасибо, – ответил Блумквист. – Приятно слышать, но мне надо идти.
Она кивнула, выдавила из себя что-то вроде «пока» и «всего хорошего». Остальное Микаэль помнил плохо. Он вышел из подъезда в летний вечер, не заметив ни воздушного шара, стоявшего в небе прямо над его головой, ни двух новых камер слежения над дверью.
И только на Урведерсгренд, почти у перекрестка с Гётгатан, замедлил шаг и почувствовал страшный упадок сил. Она съехала – всего-то… Собственно, он должен был приветствовать это решение, принятое