Сироты вечности. Дэн Симмонс
вниз, на теплый песок. Я все сильнее сжимал ее в объятиях. И почему это она показалась мне такой сильной? Ее кожа была соленой на вкус.
Она помогла мне руками. Короткие волосы рассыпались по обветренному дереву, по белой хлопковой ткани, по песку. Мое сердце билось сильнее прибрежных волн.
– Ты понимаешь меня, Марин? – прошептала она, и мы соединились.
– Да, – тоже шепотом ответил я.
Но я ее не понимал.
Майк держал курс на запад – к Порто-Ново. Мы летели уже около полутора часов в полнейшей темноте. Я съежился на ковре и все ждал, когда же ненадежная игрушка свернется и скинет нас обоих вниз. Первые плавучие острова показались где-то за полчаса до Порто-Ново. Хлопали на ветру древесные паруса, бесконечно длинная цепочка островов стремительно уходила от надвигавшегося шторма, покидала южные морские пастбища. На многих ярко горели фонари и разноцветные гирлянды, мерцали легкие, прозрачные покровы.
– Мы правильно летим? Ты уверен? – прокричал я.
– Да.
Майк не повернул головы. Его длинные черные волосы, развеваясь на ветру, то и дело хлестали меня по лицу. Время от времени Ошо сверялся с компасом и корректировал курс. Наверное, проще было бы просто следовать за островами. Мы пролетели еще над одним – огромным, почти полкилометра длиной. Я силился разглядеть что-нибудь, но огни там не горели, только позади в воде стелился фосфоресцирующий след. В молочно-белых волнах мелькали темные тени. Я похлопал Майка по плечу и указал вниз.
– Дельфины! – закричал он. – Именно из-за них и основали колонию, помнишь? Несколько добрячков еще во времена Хиджры хотели спасти всех морских млекопитающих со Старой Земли. Но не вышло.
Я хотел спросить еще кое о чем, но тут вдали открылся мыс гавани Порто-Ново.
Прежде мне казались яркими звезды над Мауи Заветной; я думал, что необычайно ярко сияют разноцветные огни плавучих островов. Но все это меркло в сравнении с Порто-Ново, с его пламеневшими в ночи холмами и гаванью. Это напоминало факельный звездолет – я видел однажды, как такой вспыхнул плазменной сверхновой на фоне темного газового гиганта. Город состоял из белых строений и походил на пятиярусный пчелиный улей. Из дверей и окошек лился теплый свет, снаружи горели бесчисленные факелы. Казалось, светился даже белый лавовый камень. За городом раскинулись палатки и шатры, люди готовили что-то на кострах, вверх взметались высокие огненные языки, – наверное, их зажгли, просто чтобы поприветствовать возвращавшиеся острова.
У пристаней теснились лодки; на мачтах катамаранов звякали колокольчики; пестрели сияющими гирляндами массивные плоскодонные плавучие дома – такие обычно медленно дрейфуют из порта в порт в неглубоких и спокойных экваториальных водах; виднелось даже несколько настоящих океанских яхт, изящных и по-акульи проворных. На оконечности изогнутого рифа горел маяк. Луч света пробегал по волнам и островам и возвращался назад, к пристани – к многоцветью людей и лодок.
Даже на расстоянии