Связанный гнев. Павел Северный
отгорожена от озерной воды иссиня-серыми скалами с молодыми сосенками на их маковках.
На просторе поляны умостилась заимка Анны Петровны Кустовой, и зовут в народе это место чаще всего Волчицын посад. Сруб хозяйского просторного дома под шатровой крышей слажен из толстых бревен. Тяжесть сруба легла на высокий гранитный фундамент. От земли в парадные сени вело резное крыльцо с гармошкой лестницы в пятнадцать ступней.
Из окон дома широкий огляд на простор Тургояк-озера с синеющими вдали силуэтами Собачьих и Потанинских хребтов. Вокруг дома крытый двор со службами, завознями и амбарами, за двором огород с банями, а чуть поодаль среди густого бора несколько приземистых казарм. Поляна расколота глубокой щелью оврага, и бежит по нему, изогнувшись дугой, речушка, огибает Волчицын посад, вливается в озерную заводь.
Дом Анны Кустовой срублен лет пятнадцать назад. От осенних ненастий, от морозов, от ветров и солнца его сруб стал черно-серым. Посадила хозяйка под окнами десяток берез. За годы они разрослись, подняв вершины выше конька крыши.
Жалобными голосами выла вьюга. Гнала с просторов озера колючий, поднятый до самых небес, снежный туман. Наметала вьюга шевелящиеся сугробы у береговых скал, меняла их формы. Переползали сугробы волнистыми буграми к дому, поднимаясь до самых его окон. Раскачивал ветер березы, обламывал на них мерзлые ветки.
Вечером в хозяйской горнице на столе горела лампа под белым стеклянным абажуром, пестро расписанном розами и маками.
Заставлена горница мебелью, сундуками, прикрытыми самодельными тряпичными ковриками. В углу за пологом кровать.
Анна Кустова сидела на диване. На ее плечи накинута шаль. Над диваном, поблескивая медью, раскачивался маятник настенных часов. Шум их механизма напоминал по звуку шаркающие по полу шаги стариковских ног.
За столом в полосе света от лампы – молодая женщина, одетая и причесанная по городской моде, – нежданная гостья шадринская купчиха Лукерья Макаровна Простова. Она взволнованно рассказывала хозяйке о своем горе. Слушая ее, Анна Кустова думала, как год назад познакомилась с ней в Шадринске, когда ездила туда за крупчаткой. Ласковая по характеру женщина сразу расположила ее к себе. В рассказе Простовой было мало нового для Анны Кустовой. В словах гостьи ожила драма женской души в рабстве закостенелого купеческого быта в глухом уральском городе. Простова, ничего не утаивая, рассказывала жизнь женщины, попавшей во власть мужа, без понятий о каких-либо чувствах, знавшего только, что любое его желание должно быть выполнено женой с покорностью.
– Прииски отнять у меня Григорий Мироныч задумал с первого года замужества. Но пока жив был батюшка, исполнить свое желание он не смел. На мою беду, этой весной батюшка скончался. Тут муженек вплотную пристал ко мне с прииском. Нонешнее лето прожила у свояченицы в Долматове. Там он меня не тревожил. Но как только по осени воротилась домой, опять принялся уговаривать отдать ему прииск. Я, конечно, согласия не давала. По началу