Пролетарские байкеры. Книга 2. Александр Викторович Муханкин
института. Приехал в Пролетарский на каникулы, а вчера отмечал сдачу сессии. Возвращаясь домой, он упал с лестницы и получил двойной перелом. Свой рассказ Дмитрий снабжал живописными подробностями и отборным матом. Андрюха, лежавший напротив своего собеседника в точно таком же положении, внимательно слушал его и зычно смеялся на всю палату. Кровать "Биты" была пуста, и в палате его не было.
Сергей молча огляделся вокруг, откашлялся, и негромко спросил:
– А Дробилин случайно не в этой палате лежит?
Андрюха повернул своё смуглое лицо в сторону "Сапёра" и, отсмеявшись, ответил:
– Антон что ли? Да, здесь. Вот его кровать…
– А где он сам? – растерянно спросил Сергей.
– Час назад ушёл на перевязку. Потом его искали какие-то парни, и, похоже, нашли. Потому что вскоре он заскочил в палату какой-то озадаченный и бледный. Ни слова не говоря схватил пачку сигарет с тумбочки и куда-то вышел… Курит, наверное.
"Похоже, из милиции" – с тоской подумал "Сапёр", – "Опередили меня… Что же теперь будет?" Он на прощание что-то не внятное сказал обитателям палаты и задумчиво вышел в больничный коридор. Он побрёл в сторону туалета, уставившись в пол и размышляя о своём положении. Пол был устлан линолеумом, когда-то украшенным узорами, очертания которых от времени почти вытерлись. Линолеум был грязно-коричневого цвета, а в центре, где больше всего ходили люди, он был протерт до серых пятен и дыр, сквозь которые виднелся слой предыдущего линолеума. Стены были выкрашены краской бежевого цвета, кое-где облупившейся, кое-где зашпатлёванной и подкрашенной краской более-тёмного оттенка. Внизу у самого пола на стенах были многочисленные чёрные полосы оставленные подошвами ботинок. По обе стороны коридора сменяло друг друга бесконечное множество дверей в палаты и процедурные кабинеты. Все палаты были почти заполнены, в каждой оставалось свободными не более двух коек, несмотря на летний период, в который пациентов бывает традиционно мало. Зимой же, особенно после нового года, здесь яблоку негде было упасть и некоторых пациентов приходилось размещать прямо в коридоре. Навстречу "Саперу" попалось несколько женщин из числа медперсонала. Они сновали по коридору в белых халатах и шапочках. Кто с капельницей, кто со шприцом. Вид у них был озадаченный и серьёзный. На Сергея не обращали внимания, будто его и не было в этой больнице.
Когда, наконец, Харламов доковылял до конца коридора и распахнул дверь в туалет, ему в нос ударил резкий запах табачного дыма и человеческих испражнений. В туалете стояла плотная пелена сизого дыма, которая не улетучивалась, несмотря на распахнутое окно. Вдоль правой стены громоздились три туалетных кабинки. Их белые двери, грубыми разводами выкрашенные алкидной эмалью, украшали чёрные точки от окурков, которые тушили пациенты. За кабинками на кафельном полу у окна стояла большая белая эмалированная кастрюля, доверху наполненная окурками. На кастрюле от руки грубыми мазками красной краски