Атака Скалистых гор. Федор Березин
может того быть, Потап…
– Я рассказываю то, что мне самому довели. И речь, к сожалению, идет не о какой-нибудь кумулятивной сложности, или там о бронебойной дуре, калибром «сто двадцать» или даже «сто». Но все же тут совершенно новые технологии. Думаешь, куда девается энергия ударов при попадании пуль и прочего?
– Как, «куда»? Отражается, разумеется, – теряется Герман.
– Да отражается, но о том разговор особый. А уходит она за счет послойного испарения. Этот материал называется «тысячеслойка». На самом деле слоев там – миллион, может и десять миллионов, точно не скажу.
– Стоп, Потап Епифанович! – соображает Герман. – То есть «панцирь» становится тоньше и тоньше при каждом новом попадании?
– Да, что-то вроде этого. Но слоев миллионы, так что ничего страшного.
– Ну конечно, совсем ничего?
– Ладно, Герман, не нуди. Знаешь, из чего вся эта штука, все эти слои?
– Вот еще, Епифаныч. Я что же, по-вашему, «химическое» заканчивал?
– Понятное дело, нет. Ты обыкновенный тупой аэромобильник – все в курсе.
– Оскорбляете подчиненных за так? Нехорошо!
– Туг ты стал на простые солдатские шутки, Герман Всеволодович. Ну да ладно, издержки долгого нахождения в некогда очень цивилизованной стране.
– Да, наверное, есть маленько. Все равно, вы когда шутите – предупреждайте. И значит, из чего же сие непробиваемое чудо состоит?
– Представь себе, из углерода.
– Ага, значит, опять матушка-нефть. Вообще-то вроде бы не броня.
– Это так званые суперфуллерены, – с умным лицом толкует Драченко.
– Очень красиво звучит, – кивает Герман. – И с чем же это едят?
– Вижу, сами шутить умеем, – констатирует майор. – Это уже хорошо.
– Ну, мне до ваших острот с девятимиллиметровым калибром еще расти и расти.
– И это правильно, лейтенант, – запросто соглашается Потап Епифанович. – Так вот, это самое звучное словечко значит, что материал «соткан» из специальных полых изнутри молекул. Стой, Герман, без перебивки! Он потому и такой до невероятности легкий. Не знаю, сколько там, сотня или больше углеродных атомов выстраивают такие ячейки с пустотой посередине. Так что это чудо, по большому счету, вроде бы состоит из ничего. Весело, правда? В общем, когда-нибудь – хотя может тепереча и никогда – из таких панцирей будут делать звездолеты. И знаешь, почему? Потому что эта структура не рассыплется, даже если ее садануть об стену с первой космической скоростью. А может, и со второй.
– В смысле, эти будущие звездолеты будут, так сказать, без тормозов? То есть можно приземляться сразу и без парашютов?
– Ну, что взять с благовещенского аэромобильника, а? Ты случайно там, на Амуре, с китайского вертолета не сваливался, с относительно приличной высоты?
– Нет, Епифаныч, у меня же не имелось этих чудо-одежек.
– Ну а вот теперь они у тебя будут. Только смотри правда не сигани, а то скафандру, конечно, хоть бы что, а вот твои прямоточные мозги будем из шлема совочком выскребывать.
– Ой,