Дар Демиурга. Поэзия Игоря Царева. Уроки лирики. Любовь Сушко
старухи крестятся:
Ты гляди, он пола-то не касается!..
Сколько раз уже слушала это стихотворение в исполнении автора, сама перечитывала, но остается в нем какая-то дивная тайна, несмотря на всю его акмеистическую прозрачность. Что же в этом стихотворении особенного? Ситуация знакомая для каждого из нас – каких только попрошаек и стихов не слышали мы в электричках, но в том-то и дело, что никто из нас не смог бы увидеть и описать это так, как удалось Игорю Цареву.
Пожалуй, в первой раз (мы помним, что в стихах его отсутствует лирический герой, и пишет он, прежде всего от первого лица) тут этот герой появляется рядом с автором, а еще есть призрак Бродского, вырванный из небытия чтением его стихов.
Кто-то из критиков обвинил Игоря в том, что он уравнивает себя с бродягой, особенно в последнем четверостишии, но это совсем не так, на самом деле, он почти сторонний наблюдатель. Но возникает сравнение этого человека с самим Бродским. Посмотрите хотя бы на строчки
В нем стихов, наверное, тонны, залежи,
Да, ему студентов учить бы в Принстоне —
И невольно задаешься вопросом, а каким был бы Бродский, не окажись он за границей, оставаясь в России. Что стало бы с ним за эти годы, как сложилась бы его судьба. Прогуливался бы он по Венеции, декламируя стихотворения, были бы те самые стихотворения так актуальны и популярны, как нынче?
Бродяга, который мог быть профессором в Принстоне, но не стал, эта тень другого Бродского, вариант его судьбы на Родине. Не случайно ли на Васильевский остров он стремился умирать, но не жить. А вот этому человеку повезло еще меньше, как оказывается, ему приходится жить в таких условиях, но помнить стихи Бродского, как мы помним только свои собственные творения, да и то не всегда.
Успешный, устроенный Поэт там, такой вот бродяга здесь, все с теми же стихами. Автор оказывается между этими двумя полюсами в золотой середине. Ему остается только созерцать и написать то, что увидел. Вроде бы все расставлены по местам.
Наверное, не случайно советовали убрать странную на первый взгляд последнюю строфу в стихотворении, но, как и в «Апокалипсисе» в ней самое главное и содержится, там, где исчезает и образ автора, и тень Бродского, что же остается от этого мира?
Электричка мчится, качая креслица,
Контролеры лают, но не кусаются,
И вослед бродяге старухи крестятся:
Ты гляди, он пола-то не касается!..
Из трех персонажей остается только один, но какой?
Тот самый юродивый, который становится святым, как и всегда было на Руси, а если вспомнить слова Игоря о том, что его интересовала в первую очередь СУДЬБА поэта, то варианты этой судьбы он и пишет. А еще он и ответил на главный вопрос – почему у нас так много Бродского.
И чувствуется легкая зависть к бродяге, свободному от условностей, ставшему свободным поэтом, не обремененному всеми нашими проблемами и заботами.
Стихи Бродского живут и потрясают наши души и основы странного этого мира, даже если бродяга в электричке способен вот так вот явить их мир, и истинным поэтом оказывается