Под крылом доктора Фрейда. Ирина Степановская
какой смысл в твоем приходе? Для того чтобы все время оглядываться назад и ничего не делать?
Дима был оскорблен.
– Я еще никогда в своей жизни не был балластом.
– Тем лучше.
Чайник вскипел, но Альфия не стала заваривать чай. Она взяла с книжной полки баночку с кормом для рыб, кинула щепотку в аквариум, обернулась к Диме.
– Значит, запомни. Твои больные – с тридцатой койки по сорок пятую. Пока пятнадцать человек. Вот истории болезни. Через полчаса пойдем на обход.
С этими словами она легко провернулась на каблуках и вышла из ординаторской.
Дверь тяжело захлопнулась, и новый доктор отделения остался один. За окном о чем-то весело просвиристела синица. Диме показалась, что она над ним посмеялась.
Оля Хохлакова
– Слышали, у меня теперь будет новый доктор?!
Закончив обед, Оля Хохлакова тщательно протерла туалетной бумагой большую алюминиевую ложку, аккуратно завернула ее в шелковую тряпочку, сверху перевязала ленточкой, упаковала в полиэтиленовый пакетик. А пакетик завернула в упаковочную бумагу и аккуратно поместила в необъятный карман своей вытянутой цветастой кофты. Вопрос ее был адресован Насте и Марьяне – еще довольно молодой женщине, чья кровать располагалась от Настиной с другой стороны.
– Симпатичный? – поинтересовалась Марьяна.
– Красавчик. Как из кино. – Хохлакова закатила глаза и прижала руки к груди. – Только, чур, девчонки, не лезть! Он – мой. А если начнете с ним шуры-муры, я вам обеим морды-то расцарапаю!
– Если красивый, значит, подослан, – заметила Марьяна.
– Кем подослан? – весело посмотрела на нее Хохлакова.
– Не знаешь, что ли, кем? Ходят, все вынюхивают, выискивают… Надоело уже.
Марьяна была полноватой черноглазой брюнеткой с одутловатым лицом, с короткой стрижкой, открывающей невысокий, совершенно гладкий лоб и короткую крепкую шею.
– Ой, Марьянка, он на шпиона совсем не похож! – воскликнула Хохлакова, и поскольку глаза у нее вращались быстро, а язык, наоборот, из-за своей величины ворочался во рту медленно, то вместо имени Марьяна Ольга произносила что-то нечленораздельное.
На Настю новый доктор особенного впечатления не произвел. И вообще она чувствовала себя плохо. По сравнению с утренним настроение у нее поменялось на сто восемьдесят градусов – последнее время у нее все время было так: то хотелось порхать, а то провалиться в койку под одеяло и лежать, ни на кого не обращая внимания. Настя опустилась коленями на пол, животом навалилась на край кровати и закрыла глаза.
– Ты чего? – толкнула ее Хохлакова.
– Отстань! – Насте было тошно, противно, голодно и зло. Хотелось растерзать целый мир. Еще и обед был, как всегда, пресный, невкусный. Она попробовала две ложки и не стала есть, отдала Хохлаковой.
– А фигура-то у него… Класс! И плечи широкие! А руки сильные, если сожмет… – закатывала Оля глаза. – Представляешь, Настасья?
– Ой, отвали! Живот болит.
– Месячные, что ли? – заинтересовалась