Судный день. Елена Дорнбуш
align="center">
Незнакомец
В сложные 90-е годы тяжело было всем. Некоторым особенно тяжело. А для некоторых людей это время было, хоть волком вой или просто умирай с голоду. Тогда очень часто к нашему двору приходили люди и просили милостыню. Впрочем, не только к нашему, но к нам приходили чаще. Понимали, что батюшка просто не может отказать. «Возлюби ближнего, как самого себя…».
Был обычный летний день. Наша семья сидела за завтраком. Постучали в дверь. Мне мама сказала, чтобы бы я посмотрела, кто там. На пороге я увидела цыганку с ребенком лет десяти. В руках женщины сумка для подаяний. Она произнесла стандартную, уже привычную для меня фразу: «Деточка, дай, пожалуйста, на хлеб». Я спросила у мамы, что мы им можем дать. «Денег не дадим, у нас их нет. Дай им хлеба», – ответила она. Я так и сделала. Цыганка поблагодарила, взяла хлеб и пошла дальше.
Через 10 минут стук в дверь повторился. Мама сильно разнервничалась. Она подумала, что пришли просить милостыню по второму разу. Ведь были люди, которые действительно нуждались, а были попросту попрошайки. Они организовали прямо семейный подряд. Вначале один попросит милостыню, потом через некоторое время другой, потом третий. А потом в конце улицы встречались и рассматривали улов.
За дверью я увидела светловолосого голубоглазого мужчину лет сорока. На мой взгляд, он выглядел странно. На нищего он был не сильно похож. Но он старательно маскировался под нищего. Манжеты рукавов были расстегнуты, верхние две пуговицы тоже. Все это должно было создать впечатление неопрятности. Но рубашка и вся одежда в целом была хоть и не новой, но чистой. Но самое странное было то, что в руках у него не было сумки для подаяний. Вместо нее на руке висела атласная куртка-ветровка. Этого мужчину я никогда не видела в нашем районе.
Он тяжело дышал, как будто перед этим бежал. Он произнес стандартную просьбу: «Дайте, пожалуйста, хлеба». Я подумала, что хлеб только что отдала цыганке, но у нас, наверное, есть немного картофеля. И предложила ему эту еду. Он согласился, и я на кухне отсыпала ему в пакет килограмма два картошки.
На вопрос мамы я ответила, что вновь просят еды. Она, конечно, была не в восторге. Только что же поделились хлебом, тут опять. А в семье трое детей и самим не хватает.
Я отдала незнакомцу пакет с картофелем. Он поблагодарил и пошел дальше по улице. Меня же разобрало любопытство. Он не казался попрошайкой. Поэтому я решила за ним понаблюдать. Он не заходил больше ни в какие дворы, что само по себе было странно, а направился прямо к концу улицы. Там он одел свою ветровку и скрылся за поворотом. Я вернулась домой и сказала маме, что все это выглядело очень странно. Больше этого человека никогда не встречала. Иногда мне думается, что появление этого человека у нашего дома не было простой случайностью. Что это было для меня последним испытанием. Это был своеобразный тест на человечность. Ведь этот мужчина не выглядел опустившимся, вызывающим жалость, чтобы ему помочь. Он был не жалким, а странным. Но это должно, наоборот, отпугивать.