Дорога ветров. Диана Уинн Джонс
и оставался вне подозрений. И больше всего забавлялся, попадая в облаву, когда солдаты перекрывали оба конца улицы и допрашивали всех подряд.
Харчад довольно часто приказывал устраивать такие проверки, не только для того, чтобы ловить заговорщиков, но и чтобы держать народ в страхе. В напряженной тишине, которую нарушал лишь стук солдатских сапог, его люди подходили к прохожим, обыскивали сумки и карманы, спрашивая каждого, что он делает на этой улице. Митт с удовольствием выдумывал себе какое-нибудь дело. И ему очень нравилось называть свое имя. Как великолепно было иметь самое распространенное имя в Холанде! Говоря совершенную правду, Митт мог назваться Алхамом Алхамсоном, Хамом Хамсоном, Хаммитом Хаммитсоном и Миттом Миттсоном или соединить эти имена как угодно. А в долгие скучные часы в море он забавлялся тем, что придумывал новые способы обмануть людей Харчада.
Единственное, что не нравилось Митту в обществе «Вольных холандцев», это собрания. Он никак не мог взять в толк, зачем они нужны. Когда новизна прошла, он начал зевать на собраниях до слез. Обычно «Вольные холандцы» собирались у кого-нибудь на чердаке или в сарае, часто даже без свечи, и Сириоль начинал говорить о тирании и угнетении. Потом Дидео заявлял, что вожди будущего придут снизу. Снизу чего? Митт не мог этого понять. Кто-то заводил длинную историю о несправедливости Хадда, потом другой начинал шептать всякие ужасы о Харчаде. И рано или поздно Хам принимался стучать кулаком по столу и восклицать:
– Мы смотрим на Север, вот что! Пусть Север покажет себя!
Когда Хам сказал это в первый раз, Митта пробрала дрожь возбуждения. Он знал, что Хама за такие слова могут арестовать. Но тот повторял их так часто, что они потеряли всякий смысл. Вскоре парень уже приходил на собрания только затем, чтобы поспать. В последнее время ему все никак не удавалось выспаться.
Митт почувствовал, что так не годится. Если он собирается отомстить «Вольным холандцам», ему нужно знать, что они замышляют.
– Что они все-таки делают? – спросил он как-то у Мильды. – Сплошное смотрение на Север, перешептывание о Харчаде или тирании и все такое. К чему все это?
Мильда нервно осмотрелась.
– Тише! Они собираются устроить мятеж или восстание… Я надеюсь.
– Что-то они с этим не спешат, – недовольно пробурчал Митт. – Да и вообще никаких планов не строят. Вот хорошо бы ты сама побывала на их собрании и попробовала разобраться.
Мильда рассмеялась.
– Я бы пошла – но готова спорить, что меня не примут.
Когда Мильда смеялась, морщинка на ее щеке снова уступала место ямочке. Митт всегда старался делать так, чтобы противная складка исчезла. Поэтому он добавил:
– Спорим, они тебя примут. Ты могла бы их немного расшевелить и заставить хоть что-то придумать. Меня уже тошнит от их вечной тирании и прочего! – И поскольку это заставило Мильду широко улыбнуться, Митт постарался задержать у нее на лице улыбку. – Вот что я тебе скажу, – продолжил он. – Я, конечно, отомщу им за донос, но хорошо бы насолить и старому