Сказ о жизни Сергия. Вик Бовэ
Скапливать же кругом себя следует людей верных, послуживших дедам нашим, и отцам нашим. Токмо так будешь ты спокоен, но и того не забывай, что с оглядкой поворотиться иной раз не грех. Осознал ли?
Сын прижался к отцу.
– Да, батюшка, – ответил он. – А каков ответ след отписать Коротополу? Отказ сделать али как?
Иван Данилович потрепал сына по голове.
– А сам не додумаешься? – спросил он. – Как сам начал бы ответствовать?
– Я бы отказ отписал, – ответил Симеон.
– И сие бы оказалось не верным. Надобно не в лоб, и не прямо. Иван Коротопол лукавит, не намеревается он по правде жительствовать под рукой московского князя. Вожделеет нас ослабить, да и самому перехватить великое княжение, а с ним и Коломну. А потому и нам не надлежит попросту поступать. Посули на словах, коих отправь с посланцем, что покамест размышлять станешь. Возможно, при случае удобном, прибудешь взглянуть сам на те крепости, а уж опосля заключение окончательное составишь. Грамоту же, и вовсе не посылай. А ещё отправь другого верного боярина в Пронск. Пускай грамоту свезет, в каковой будет сказано, что имеется у тебя желание поглядеть на крепости, кои на Дико поле устремлены. На словах же пускай перескажет твой боярин, что Коротопол затевает, да при этом намекнёт, что, де, великий владимирский и московский князь, не прочь называть Александра Михайловича великим пронским князем. Вот тогда-то, попомни мои слова, меж ними грызня примется пуще прежней.
Мальчик поднял на отца глаза.
– Батюшка, а во всех наших делах, много ли по писанию Божьему, по его заповедям? – спросил он.
Иван Данилович погладил сына по голове.
– Про то ты добро спросил, – ответил он. – Бога неизменно чти. Бог наша единая надёжа и опора. Сам об том тоже многажды думы имел. К людям святым обращался, и был как-то раз мне таковой ответ даден. Может статься, и не следовало бы мне тебе его пересказывать, да уж разговор у нас нынче нешуточный. Имеется у меня ещё и надежа, что лета твои ныне подходящие, дабы и горние правды познавать. А сказывал мне святой человече, что есть у Бога два Закона. Один для великого владимирского и московского князя, а другой для прочих бояр, кметей, мастеровых, смердов и холопов. И выводится сей Закон из суждения притчи о кесаре. Когда вопросили Иисуса Христа, надобно ли платить дани, то он ответствовал, что кесарю кесарево, а Богу богово. Устроен Божий мир таковым образом, что есть в нём и кесари, и холопы. Каждый из них перед Богом по-своему ответственен. А потому, что применительно к слуге князеву, то не всегда сообразовывается с его господином. Как возможно уберегать земли московские, люд, на ней живущий от погибели татарской, коли не приносить до времени Божьей клятвы хану Узбеку, присягая на верность?!
А ведь сказано Иисусом Христом: и не клянитесь вовсе! Вот и спрашивается: что же страшнее для души и для Бога: когда не сберегу я тысячи и тысячи жизней, доверенных мне, или когда произнесу