Врачи. Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству. Шервин Нуланд
к признанию.
Такая критика, хотя и имеет право на существование, ни в коей мере не должна умалять значение достижений Галена; в конце концов, никакие недостатки характера не мешают развитию превосходной ясности ума. Это справедливо и для Галена из Пергама. Склочный, высокомерный, сварливый и зачастую лицемерный, он обладал талантом и прозорливостью, которая позволяла ему, наблюдая за явлениями природы, видеть истину там, где другие лишь строили домыслы. Отвергая догматические понятия различных сект того времени, он проводил свои исследования без тени предубеждения. Именно появление его доктрины позволило преобразовать бытующий раньше философский подход к болезни в экспериментальный. Гиппократ разработал для целителей концепцию, согласно которой медицина – это искусство; а Гален доказал, что это искусство должно опираться на научную истину. Врачи, последователи системы Гиппократа, сделали беспристрастное наблюдение первым правилом клинической медицины; Гален использовал его в своих исследованиях. То, что это правило стали игнорировать после его смерти, возможно, величайший из парадоксов Галена в том смысле, что именно благодаря его неограниченному посмертному влиянию на развитие медицины свобода мысли и экспериментальные изыскания тормозились почти полторы тысячи лет. В шестнадцатом и семнадцатом веках ученые, забывшие об авторе завета, воскресили научный метод познания.
Свою систему Гален строил на основе вскрытий, экспериментов в физиологии, а также на материале клинических наблюдений пациентов. Безусловно, в чем-то он ошибался, потому что он был человек своего времени – грек, для которого философские гипотезы, логичные рассуждения и непредвзятое наблюдение имели одинаковое право на существование. Ученый, который верит, что все структуры и функции предопределены Высшим разумом, не понимает, что в таком случае предрешены и его выводы, согласно логике телеологии, то есть вследствие интерпретации его наблюдений как доказательства существования в природе грандиозного плана. Он не считает себя непоследовательным, заполняя пробелы между изученными понятиями чем-то неизвестным, при условии, что результат раскрывает рациональный план Бога. Отдавая дань уважения этому великому плану, Гален считал его своей огромной силой, хотя на самом деле он оказался его самой большой слабостью.
Гален был просто не способен понять, что, когда дело касалось описания структур и функций человеческого тела, его мыслительные способности не могли заменить ему органы чувств. Для него гипотеза была столь же обоснованной, как очевидный факт, а догадка столь же убедительна, как эксперимент. То, чего он не мог видеть, он воображал, а затем вплетал придуманный образ в тезис о превосходной работе Мастерового, каждое творение которого совершенно и чьи создания наполняются жизнью, когда пневма входит в их тела.
Возможно, нам не следует слишком резко критиковать Галена за то, что он так полагался на свою способность создавать гипотезы,