Женщина, я не танцую. Таша Танари
относительно, мой друг. А художник должен быть голодным! Или забыл?
– О нет, это высечено у меня на подкорке еще со времен «Мухи», – пожаловался Костя. – Но хватит о грустном, я всего лишь выразил респект повару.
– Так ты прям ему и скажи, творцу будет приятно. Классный мужик, кстати, вон стоит улыбается.
Костя машинально посмотрел в сторону, куда кивнул друг. Рядом с фруктовой горой, служащей венцом творения искусства карвинга, сверкал зубами невысокий турок в белоснежной форме. Он кивал на приветствия и благодарности отдыхающих и на ломаном русском советовал попробовать «борщ». Было очевидно: он в своей стихии и искренне рад, что народ доволен его готовкой.
– Офигеть. Когда с поваром-то познакомиться успел?
– Да чего с ним знакомиться, смотри он сам всем рад. Я ж говорю: отличный парень, Атиллой зовут. Прикинь, он в Киеве чего-то там заканчивал, фанатеет по славянской кухне. В несезон уезжает туда и в каком-то модном ресторане работает. Общительный, приветливый. Так что, если хочешь сказать спасибо, дерзай.
– Скажу при случае. Как там, «тешеккюр эдерим»?[3]
– Он тебя и на русском поймет.
Костя фыркнул:
– Неважно, если уж благодарить, то показать уважение. Пара дежурных фраз на турецком – не велика сложность.
– В принципе, верно, – не стал спорить Стас, высматривая среди столов яркую шатенку с пляжа. Неужели Женя пропустит ужин? Или они разминулись?
– Кого ищешь? Новую жертву для любовных утех? – подколол Лисовский.
– Че ты из меня маньяка делаешь? – вздохнул Стас, не отыскав интересующих его девушек. – Еще поспорь, что с девчонками не веселее.
– Смотря какими, – Костя вспомнил пыхтящую, как злобный ежик, Алену. Интересно, она всегда жизнью недовольна или это исключительно ему так свезло?
– Любыми, просто нужно уметь их готовить.
Костя насмешливо оглядел самодовольно ухмыляющегося Зимина. Возразить было сложно: в присутствии друга даже закоренелые стервы становились шелковыми. М-м-магия, не иначе. Но все же из духа противоречия съязвил:
– Расскажи это Ирочке, как бишь ее, без пяти минут Зиминой.
Стас лыбиться перестал и прикинулся одной из самых печальных статуй кладбища Стальено.
– То был реально клинический случай, – скорбно произнес он. – И хватит уже ее вспоминать. Теперь мечта всей ее жизни осуществилась: Ира вышла замуж и наконец успокоилась.
– Но крови она тебе попила знатно, – вполне искренне посочувствовал Костя.
– А тебе обязательно вспоминать гадости, когда моя душа готова воспарить к небесам?
– Можно подумать, когда тебе плохо, у гадостей загорится зеленый свет, – хмыкнул Костя. – Ладно, забей. Погнали прогуляемся по вечерним улочкам, посмотрим что тут вообще есть интересного.
– Боюсь, для твоего взыскательного вкуса – ничего. Это не Европа.
– Твоими стараниями, – пробурчал Лисовский. – Я еще не забыл, где мы. Да хоть просто пройтись по набережной, подышать бризом и то вперед. Если свезет найти какую-нибудь забегаловку с живой
Спасибо (транскрипция с турецк.)