Исповедь колдуна. Трилогия. Том 2. Виктор Анатольевич Тарасов
рядом. Поэтому ты обязан помочь ему всем, чем только сможешь. Постарайся поднять его на ноги. Не забывай, что это у него, а не у тебя, есть мать, дети и внезапно возвратившаяся жена. Он сам должен нести свой крест, выполнять свои обязанности перед родными и близкими. Но ты должен помочь ему!
Кроме того, заявить, что я двойник Ведунова, кому-либо было бы верхом глупости. Появятся мордовороты в белых халатах и быстренько отправят по единственной дороге – прямиком в сумасшедший дом. Кто из наших сограждан, находясь в здравом уме и ясной памяти, способен поверить в переселение душ?
Так я выбрал окончательно не слияние наших разумов, а раздельное существование. Должен ведь я был как-то отблагодарить людей, телом сына которых я сейчас владел и именно поэтому остался жив и здоров.
Глава 3
Еще три долгих дня я провел в больнице, пока не упросил Виктора Ивановича меня выписать. И все эти три дня, обычно по ночам, я прокрадывался в восемнадцатую палату и накачивал своего двойника энергией пока он спал, полностью израсходовав на него почти всю энергию своего семени.
Аура двойника восстановилась полностью и не выглядела теперь опасно тусклой. Меня только очень беспокоило то, что она оставалась все эти дни серого цвета. Это был цвет равнодушия, душевного надлома и апатии. Но с этим я пока ничего не мог поделать, и меня очень беспокоило то, что я никак не мог связаться со своим двойником с помощью мыслесвязи. По-прежнему мешала зеркальная стена – сфера, которая не пропускала в его сознание мой зов, и я понял, что в результате смирновских событий сознание двойника получило психическую травму, размеров которой я просто не мог осознать. Двойник оставался открытым для обычного общения и был закрыт во всех диапазонах сверхчувственного восприятия. Его дар каким-то образом закапсулировался, создав такую непробиваемую защиту, мощи которой я не мог себе представить.
С помощью обычных средств человеческого общения что я ему мог сказать? Представиться Ведуновым, почему-то оказавшимся в теле подростка? Попытаться слиться в оригиналом в единое целое? А как я мог это сделать, если даже моим попыткам связаться препятствовал зеркальный блок? Оригинал вполне мог не поверить незнакомому долговязому подростку, посчитать его слова не стоящими внимания, бреднями, мог прогнать.
Обдумав в последние дни эту проблему, я решил оставить своего двойника в покое, не говорить ему ничего о моем существовании и положиться во всем на целительное воздействие времени.
Светлана наведывалась в восемнадцатую палату почти каждый день и выходила оттуда со слезами на глазах. Притаившись где-нибудь в стороне, так, чтобы она не могла меня видеть, я с каким-то болезненным любопытством глядел на эту, ставшую для меня чужой, женщину. Конечно, я замечал, что она страдает, что ей приходится несладко во время посещения восемнадцатой палаты, но в моей душе почему-то не было ни капельки жалости. Если она даже вовремя спохватилась и оставила своего программиста, все равно теперь я не ощущал к этой женщине