В паутине чужих заклинаний. Бронислава Вонсович
бы не поняла – все расплывалось перед глазами.
Мне было так плохо после ментальной проверки, что я подписала, даже не посмотрев, что именно. На тот момент больше всего я боялась, что меня вытошнит прямо на эти сероватые листы, заполненные убористым аккуратным почерком. Никаких других мыслей у меня не было.
– Кружилась голова и сильно тошнило?
– Да. – Я зябко передернула плечами.
Даже от воспоминаний о проверке до сих пор было плохо. Нет, мне говорили, что процедура не из приятных, но что она настолько отвратительна, я не ожидала и не была к ней готова. Дитрих задумчиво на меня смотрел, чуть склонив голову набок.
– И все же я уверен, что Сыск так грубо не стал бы работать, – наконец сказал он. – Вмешательство было сильнее, чем требовалось для обычного сканирования, но они наверняка пытались подцепить стертое. Стирал кто-то другой. Думаю, либо ваша наставница, либо кто-то, кому вы доверяете. Итак, с кем вы близко общались месяца два назад? Перед гибелью вашей наставницы скорее всего. Может, чуть раньше. Или чуть позже.
Я не могла представить, что кто-то, с кем я была близка, так гадко со мной поступил. Да и не так их много было – после того как я начала встречаться со Штефаном, мое общение ограничивалось им, Эмми и инорой Вернер.
– Почему вы так уверены, что это кто-то из близких мне людей?
– Вы не заметили, когда к вам залезли в голову, – пояснил Дитрих. – Я не такой уж специалист в этом вопросе, но знаю, что для этого вы должны доверять тому, кто вот так некрасиво вашим доверием воспользовался. Возможно, кто-то из ваших родственников?
– Я никого из них давно не видела, – неохотно ответила я. – Последний курс выдался очень напряженным, к отцу я так и не выбралась, а он сам в Гаэрру не приезжает.
Говорить, что отца я навещала редко, да и само пребывание в отчем доме всегда было коротким, я не стала. Главное для Дитриха – что я его не видела, а какие отношения в моей семье, его не касается.
– Хорошо, поставим вопрос по-другому. С кем вы постоянно общались в то время?
– С подругой.
– Которая на театральные курсы записалась? Нет, она отпадает – будь у нее элементарные навыки владения ментальной магией, она не стала бы так вульгарно подслушивать под дверью. Кто еще?
– Инора Вернер, моя наставница.
– У нее уже не спросишь. Еще кто-то?
Я молчала. Говорить про Штефана не хотелось. Мне почему-то было неприятно даже думать, что он был в моей жизни, а уж говорить этому симпатичному молодому инору, сидящему напротив, – тем более.
– Линда, не поверю, чтобы у вас не было какой-нибудь сердечной склонности. За такой красивой девушкой должны ходить толпы поклонников. Хоть десяток припомнить сможете?
– Ходили, – невольно улыбнулась я. – А потом Штефан всех распугал.
– Штефан – это?..
– Штефан Эггер.
– Маг? Не маг? Где работает? – деловито спросил Дитрих.
– Маг. В магистрате.
– И как долго