Клише. Полина Александровна Раевская
далеко уехал, но вот чего я никогда не делал в отличие от неё – так это не ездил ей по ушам, не обещал того, что не смог бы выполнить. Она же только тем и занималась, что бесконечно врала мне. Разводила, как доверчивого лошка, коим я, похоже, до сих пор и являюсь. Ведь верил же, что ждет, а сейчас смотрю и сдохнуть хочется. Всё внутри горит, рвёт на куски, перед глазами красная пелена ярости, и я не могу с ней справиться, сколько не привожу доводов, сколько не пытаюсь мыслить здраво. Да и каком здравомыслие может быть речь, когда её баран, словно по заказу, выдаёт:
–Не переживай, любимая, я найму лучших врачей, тебя за пару недель на ноги поставят, а потом уедем с тобой в Швейцарию. Все будет, как ты любишь: лыжи, Кирш, Фондю… Теперь ты у меня без охраны и шагу не сделаешь, и Сашке наймем лучших людей, раз этот дятел не в состоянии обеспечить сыну безопасность…
–Слышь, ты – фраер, в своей семье будешь порядки наводить и нанимать, кого хочешь, а в мою еще раз сунешься, и я устрою весёлую жизнь тебе! – с угрозой процедил я, изо всех сил сдерживая клокочущее в каждой клетке бешенство.
Наймёт он, понторез херов!
По факту, безусловно, я облажался, не досмотрел. Но ни этому говножую мне что-то говорить! Однако у него на сей счет имелось другое мнение, и он, видимо, решил окончательно вывести меня из себя.
–Это кому ты, бл*дь, собрался веселую жизнь устраивать?! – вкрадчиво поинтересовался он, поднимаясь. Чайка испуганно вздрогнула и с такой мольбой уставилась на меня этим своим взглядом «не виноватая я», что меня аж перекосило.
Вечная жертва, мать её! Интересно, о чём она думала, приглашая сюда своего любовничка? Дура-дурой…
Наверное, если бы не Сашка, я бы высказал всё, что думаю о ней и её играх, но растерянный, полный слёз взгляд сына, отрезвил меня, и выдавив улыбку, я подмигнул ему, а после повернулся к этому нахохлившемуся петуху и холодно предупредил:
–Рот свой закрой! Еще раз при моем сыне выразишься, и тебя отсюда вышвырнут.
–Гладышев, ты говори да не заговаривайся, – насмешливо протянул Пронин, вызывая у меня удивление. Интересно даже стало, что он может. Захотелось проверить…
–Это тебе лучше не заговариваться, а то примут парочку весёлых законопроектов, и посмотрим, как потом запоёшь.
–Ну, попробуй, только боюсь, ты потом и петь не сможешь.
–Аккуратней, угрозы в адрес представителя власти чреваты статьей, а здесь столько свидетелей, – пожурил я его, как недоумка.
Судя по покрасневшей, лощеной роже, его взбесил мой тон. Он собирался что-то ответить, но Чайка, наконец, вспомнила, что она – мать, а не Елена Троянская и поставила точку в этом бестолковом трёпе:
– Так! А ну-ка, пошли отсюда вон! Оба! Оставьте меня наедине с моим сыном!
Я же только сейчас заметил, что Сашка плачет. Внутри всё сжалось, и накатила дикая ярость.
Твою мать! Ну, почему рядом с этой сукой всё летит к чертям?!
–Сынок…– начал было я, но подошедшая Ирина жестом попросила ничего не говорить.
–Сашуль,