Мы против вас. Фредрик Бакман
образом ничего не изменилось.
А на что Лео надеялся? Что все наконец поймут, что Кевин виновен, и станут просить прощения? Что спонсоры и игроки вернутся в Бьорнстад с повинной головой? Да прямо. В этих краях никто головы не склоняет, и многие отвратительные поступки происходят просто потому, что мы ни за что не хотим признать, что ошибались. И чем грубее ошибка, чем тяжелее ее последствия, тем позорнее кажется сдать назад. Никто и не сдал. Все в Бьорнстаде, у кого были деньги и власть, выбрали другую стратегию: перестали признавать, что когда-то дружили с Эрдалями. Пошли разговоры – сначала невнятные, осторожные, но потом все слышнее – что «этот мальчик всегда был какой-то странный», что «отец слишком давил на него, теперь-то ясно». Мало-помалу комментарии съехали на «эта семья никогда не была, как… ну, вы понимаете… как мы. Отец не местный, приезжий, ну и… влияют на него».
Когда все потянулись из Бьорнстада в «Хед-Хоккей», Кевина называли жертвой «клеветы» и «охоты на ведьм». Но теперь версия поменялась: спонсоры и игроки переметнулись в «Хед» вовсе не следом за Кевином, а потому, что захотели от него «дистанцироваться». Ведь его имя удалили из списков «Хеда», но в бьорнстадских оно осталось. В общем, у всех вдруг появилась возможность равно отдалиться и от насильника, и от жертвы, так что прежние приятели Кевина преспокойно обзывали его «психопатом», а Маю – «шлюхой». Ложь – это просто, правда – это сложно.
«Бьорнстад-Хоккей» стал «клубом Кевина» в глазах стольких людей, что «Хед-Хоккей» автоматически начал означать нечто противоположное. От родителей игроков к местным политикам полетели имейлы об «ответственности» и «небезопасности», а когда люди не чувствуют себя в безопасности, рано или поздно возникают самосбывающиеся пророчества. Однажды ночью кто-то написал на дорожных указателях на окраине Бьорнстада «Насильники!!!». Через пару дней группу восьмилеток из Бьорнстада и Хеда отправили по домам из скаутского лагеря. Причиной стала жестокая драка: ребята из Хеда скандировали «Бьорн-стад на-силь-ни-ки!» в адрес мальчишек из Бьорнстада.
Лео сидел на песке, а в пятидесяти метрах от него – бывшие приятели Кевина, крупные, накачанные восемнадцатилетние парни. Теперь на них были красные бейсболки «Хед-Хоккея». Это они писали в интернете, что Мая «сама напросилась» и что Кевин совершенно точно невиновен, потому что «к этой паскуде нормального человека палкой не загонишь». Как будто Мая просила, чтобы кого-то из них к ней загоняли, хоть палкой, хоть как. А теперь те же парни говорят, что Кевин всегда был чужаком в их компании, – они станут повторять эту ложь до тех пор, пока его имя не окажется накрепко связанным только с Бьорнстадом, а сами парни, выворачивая эту историю туда и сюда, все равно будут выглядеть героями. Они в любом случае окажутся в выигрыше.
Лео был на шесть лет моложе большинства из них, гораздо ниже ростом и слабее, но иные его приятели уже говорили, что он «должен что-то сделать». Что кое-кого из этих сволочей «стоит проучить». Что надо