Марго. Альфред де Мюссе
бы скрасить ей жизнь, позаботился бы о ней самой и о ее доме. Она доверчиво обратилась за помощью к семье своего фермера и, уж конечно, не только будет хорошо обходиться со своей крестницей, но и обеспечит ее будущность. Старик выслушал священника, не говоря ни слова, потом сказал, что должен несколько дней подумать, прежде чем принять какое-либо решение.
Только через неделю, после долгих колебаний и горьких слез, было решено, что Марго отправится в Париж. Мать была безутешна: просто стыд, говорила она, делать из их дочки служанку, когда ей стоит только выбрать среди самых лучших женихов во всей округе, и она станет богатой фермершей. Братья Пьеделе впервые в жизни не могли столковаться между собой и все время ссорились: одни – соглашаясь на отъезд Марго, а другие – восставая против него. Словом, в доме царило неслыханное смятение и уныние. Но старик помнил, что в один неурожайный год госпожа Дорадур, вместо того чтобы потребовать у него арендную плату, прислала ему кошелек с деньгами. Он всем велел замолчать и объявил, что его дочь поедет.
Когда настал день отъезда, в двуколку запрягли лошадь, чтобы отвезти Марго в Шартр, откуда она должна была ехать дальше дилижансом. Никто в этот день не вышел в поле, почти вся деревня собралась во дворе фермы. Марго сделали полное приданое; к повозке, и спереди и сзади, были привязаны разные ящички, сундучки и картонки – родители хотели, чтобы их дочь не ударила лицом в грязь и в Париже. Марго простилась со всеми и хотела было еще раз обнять отца, но в эту минуту господин кюре взял ее за руку и прочитал отеческое наставление по поводу ее путешествия, ее будущей жизни в Париже и тех опасностей, которые могли встретиться на ее пути.
– Храните, молодая девица, свою добродетель! – воскликнул в заключение достойный пастырь. – Это драгоценнейшее из сокровищ. Берегите его, а Бог позаботится об остальном.
Старик Пьеделе был растроган до слез, хотя он и не все понял в речи священника. Он прижал дочь к сердцу, поцеловал ее, отошел, потом снова обнял и поцеловал ее еще раз. Он хотел было что-то сказать, но не смог произнести ни слова.
– Хорошенько запомни советы господина кюре, – проговорил он наконец изменившимся от волнения голосом, – запомни их хорошенько, мое бедное дитя… Да, черт побери, не забывай их… – неожиданно добавил он.
Кюре, который уже простер было руки, чтобы благословить Марго, замер на месте, услышав это грубое выражение. Старик произнес его только для того, чтобы справиться со своим волнением. Он отвернулся от священника и, ничего больше не сказав, ушел в дом.
Марго забралась в повозку, и лошадь уже готова была тронуться, как вдруг послышался чей-то плач, такой громкий, что все обернулись. Тут все заметили мальчика лет четырнадцати, на которого до сих пор никто не обращал внимания. Его звали Пьеро, и занятие его было не из самых почтенных – он пас индюшек, – но он горячо любил Марго, хотя, разумеется, чувство это было не любовью, а дружбой. Марго тоже любила этого бедного мальчугана. Не раз, чтобы подсластить его сухой хлеб, она