Блуд на крови. Валентин Лавров
не везет, а без игры не могу. Тут два месяца терпел, зарок давал, так поверишь, майор, едва не повесился от тоски. Даже веревку намылил, но в последний миг одумался.
Клот улыбнулся широкой розовой пастью:
– Веревку, капитан Парамонов, береги. Может, и пригодится еще.
– Типун тебе на язык! Мои беды начались еще со службы в любезных сердцу покойного императора Петра III голштинских войсках. После его кончины матушка Екатерина нашим офицерам, и мне в их числе, хода не дает. Так и уйду за выслугой лет в отставку капитаном, а уж давно пора быть майором. Ну да хватит. – Он повернулся к девочке: – Поставь, Настя, нам водки и чего-нибудь найди на закуску. Огурцов, что ли, да хлеба.
Они выпили. Парамонов предложил:
– Давай фортуну испытаю – кости бросим!
Пошла Настя по напастям
Бросили кости. Выиграл Парамонов, затем еще и еще он срывал куш. Клот матерился, стучал сапогами, хлопал по столу кулаком.
Парамонов, размягчаясь от удачи, дал денег Насте, приказал:
– Сбегай в лавку к Хорькову, купи бутылку марсалы. Да прикажи, чтоб дал самой лучшей.
Мелькнув босыми пятками, девочка поспешила выполнять желание хозяина. Вернулась она скоро, но счастье уже успело полностью отвернуться от кирасира Парамонова: он проиграл все, что выиграл прежде, проиграл и самую Настю.
Попивая марсалу, счастливый Клот говорил:
– Пусть девчонка несколько дней поживет у тебя, Парамонов. Я августа тридцатого убуду на родину и возьму ее с собой. Завтра составим купчую, чтобы все дело по закону было. Теперь тебя будут звать, – Клот повернулся к девочке, – Триной.
– Почему так? – вяло спросил Парамонов.
– Мою любимую собаку так звали, да на прошлой неделе околела. Прекрасная легавая была, да что-то, видно, съела. Будешь мне напоминать ее. – Клот потрепал за ухо девочку. – Поняла, Трина?
Настя покорно кивнула:
– Поняла, дяденька. Вы меня будете теперь звать Триной.
Клот осклабился:
– Смекалистая! А где, Трина, твоя мама?
За девочку ответил Парамонов:
– Сиротой растет! И мать и отец в семьдесят первом году от чумы ноги протянули.
Так Настя поменяла и свое имя, и хозяина. Если есть на небе ангелы, в тот день они плакали над грядущей судьбой ребенка.
Чума
Парамонов сказал правду про родителей Насти. Когда она была совсем малышкой, ее отец и мать прислуживали в доме Парамоновых, что на Покровке в Москве. В декабре 1770 года в старой столице разразилась чума. Говорили, что ее занесли солдаты, воевавшие против Турции.
Коса смерти нашла свои первые жертвы на какой-то суконной фабрике. Неопытность врачей и легкомыслие народа, не понимавшего страшной опасности, позволили болезни быстро распространиться по всему городу.
Главнокомандующим Москвы в то время был неустрашимый (согласно легенде) граф Петр Семенович Салтыков. Знаменитость свою он обрел в Семилетнюю войну. Рассказывали, что фельдмаршал расхаживал поверх редутов и отмахивался от летавших вокруг ядер