На Темной Стороне. Юрий Никитин
дубинки, цепи, кастеты. Оставшиеся в одиночестве женщины визжали от восторга, вскакивали, глаза горели, как фонари в ночи.
Дмитрий видел черные спины, взлетающие руки. Сейчас руки выглядели вдвое мускулистее, а дубинки казались огромными. Он слышал сдавленные крики, глухие удары.
В какой-то момент двое рокеров вытащили из толпы третьего. Кровь брызгала из разбитого лица тонкими струйками. Его оставили на асфальте, оба заорали люто девкам, одна завизжала и помчалась к ним, а они оба снова бросились в драку.
Еще одного вынесли из сечи, крови Дмитрий не заметил, но он был в отключке. Девушки слезли с мотоциклов, их загорелые ноги мелькали, как шпалы под бегущей электричкой. Сраженных бойцов оттаскивали, быстрые руки промакивали кровь.
Наконец толпа раскрылась, как раскрывается тюльпан при скоростной съемке. В воздух подлетели двое, завалив сразу несколько соратников, Дмитрий наконец увидел Тараса. В разорванной рубашке, от одного рукава пестрые ленточки, но загорелые руки мелькают как поршни, крупное тело неуловимо быстро сдвигается, ускользая от ударов, смазывая их мощь, ослабляя удары. Дмитрий слышал обозленные крики, вопли боли. Руки сержанта между тем торопливо ломали суставы, перебивали кости, разрывали связки, пробивали головы, а когда сдвигался хоть на дюйм, то слышался хруст коленных чашек.
Когда рокеров осталось всего трое, один с руганью выхватил монтировку, замахнулся. Тарас качнулся в сторону, руки мелькнули, и дыхание остановилось в груди Дмитрия: рокер вздрогнул, а монтировка уже торчала из его груди, погрузившись на две трети.
Вожак отступил на шаг, побледнел, Тарас поспешно шагнул следом, Дмитрий услышал сухой хруст, что повторился трижды. Вожак медленно валился на асфальт, уже с перебитыми, как соломинки, толстыми костями, уже калека, над виском провалилась кость, белокурые волосы стали алыми…
Джип по крутой дуге оказался рядом с Тарасом. Валентин заорал:
– Заснул?
Дмитрий вздрогнул, орали ему, прыгнул через борт, Тарас уже рядом с Валентином, машина рванулась в тот же миг, его едва не перебросило через задний борт. Валентин стремительно вырулил дворами на широкую улицу, быстренько перестроился в левый ряд и погнал на скорости, часто поглядывая в зеркало.
– Да никто не гонится, – сказал Тарас успокаивающе. – Они ж крутые…
Дышал он тяжело, с хрипами. Грудь вздымалась часто, Дмитрию почудился треск, словно сломанные ребра задевали одно другое. Волосы над ухом слиплись от крови, над бровью пламенела ссадина. Еще одна ссадина украсила подбородок. Рубашка разлезлась по швам.
Валентин быстро зыркнул в зеркальце заднего вида. Дорога выскальзывала из-под колес, виляла, сзади мелькнул жигуленок грязно-серого оттенка, погони нет, да и кому гнаться, только девчонки в состоянии завести мотоцикл… Странно, что Тарас ни одной из них не врезал, а ведь ненавидит шалав.
Дмитрий вцепился в борт, джип прыгал, как горный козел, Валентин в одном месте дернул руль, джип резко свернул, проехал на двух колесах, мелькнул желтый полуобвалившийся кювет, дальше под колеса