Легион Драконов. Начало. Цикл Отшельники. Том 4. Геннадий Анатольевич Бурлаков

      Я стою на берегу, – и мне хорошо. Я устала от людей хороших и не хороших, от работы по принципам «надо – не надо», от жизни по правилам «можно-нельзя» …

      Не понимаю, как, но сначала это было так здорово: сестры, братья, групповые и командные игры, посиделки у костра, песни на несколько голосов, танцы на закате, совместная встреча рассвета… А потом я от них просто устала. Я устала быть постоянно на людях, постоянно думать о том, как я выгляжу, что я говорю, правильно ли я веду себя. Я словно перестала быть хозяйкой самой себе, и стала принадлежать всем сразу и никому в отдельности, – я стала ничьей. Или общей. Даже мама перестала быть всегда рядом со мной, потому что не успевала за моими перемещениями, моими желаниями, настроениями… И стала как-то отдаляться от меня. И сначала бурно радовалась каждый раз, когда находила меня, а потом стала просто смотреть вокруг с таким грустным выражением лица. ЖАЛЬ, ЧТО Я НЕ СРАЗУ ПОНЯЛА, ПОЧЕМУ!

      Я продолжала веселиться, бежать навстречу всем, обнимать весь мир, любить всех окружающих, радоваться любым проявлениям жизни, стремиться угодить всем… Те чувства и ощущения, которые другие люди проходили на протяжении всего детства, отрочества и юности, я подсознательно стремилась испытать и израсходовать в сжатые сроки, и … разочаровывалась постепенно в этих чувствах. Или перенасытилась ими до отвращения. Нет, это всё прекрасно, чудесно и обворожительно, но… Наверно, слишком непривычно. И слишком много за раз. Это как в сильную жару после длительной дороги в безводной пустыне дойти до оазиса, утолить чувство жажды крупными жадными глотками, разливая воду от ее обилия по всему телу, а потом продолжать пить и пить в том же темпе, до икоты, до рвоты, до омерзения и неприязни к этой самой совсем еще недавно вожделенной воде. А потом держишь воду в ладонях и не знаешь, что с ней делать: допивать уже не хочется, – некуда и невозможно, – вылить жалко, оставить на потом жадность не позволяет, да и хранить негде.

      Может быть, я ждала любви, а она не состоялась в той мере, как мечтала? Любовного горения, или даже любовной горячки? Уединения, слияния душ и тел, взлёта душевных сил на неведомую вершину, полёта над миром, невесомого от счастья состояния, слез радости и крика восторга… Я ждала и мечтала, что так прекрасно, когда тебя носят на руках, целуют, боготворят, будят поцелуями, запахами свежих цветов и горячего кофе, бегут вместе по полю или лесу с восторженным криком… Прошло, не вдохновило…

      И я от всех сбежала. Они меня никогда не найдут. Это там, где они меня искать не будут, – прямо у них под носом. Они ходят рядом или почти по мне, говорят и думают, – но никогда не найдут.