За золотым призраком. Владимир Буртовой
доглядывать за детьми. За Али беспокоиться не надо – приедет домой не с пустыми карманами.
В глазах Али мелькнула тень испуга, потом она сменилась выражением недоумения. Отто недовольно дрогнул бровью, и Али быстро взял себя в руки, сложил ладони на груди, поклонился с лицом, будто оно у него стало деревянным, как у вырезанного из бревна истукана.
– Как будет угодно, господин мой…
– Я тоже так думаю, Али, так будет нам всем удобнее, – словно не распознав смысла произнесенных индусом слов, подтвердил Отто.
Фриц молча щелкнул каблуками и посторонился, пропуская в конец вагона приятной наружности даму и сухощавого господина с небольшим чемоданом, зато следом за ними носильщик едва держал в руках разбухший, как весенняя почка, коричневый чемоданище.
– Иди, иди, Фриц, тебя в машине ждут господа. Отвези их домой, – поторопил Отто шофера, и когда тот боком вышел из коридора вагона, выглянул в окно купе – «мерседес», газанув от души и взвизгнув покрышками, быстро набрал скорость и умчался в город, увозя от тронувшегося поезда Хейцмана и Цандера. Повернулся к Али, который смиренным и безмолвным теплым столбиком стоял у раскрытой двери купе, скрестив руки на груди в ожидании распоряжений.
– Твое место в соседнем купе. – И пояснил причину неожиданного решения: – Я не хочу доверять случайным людям готовить нам пищу во время путешествия. Я договорюсь с шеф-поваром вагона-ресторана, тебя временно возьмут в штат, так что за дорогу подзаработаешь денег. Вещи твои в сером чемодане, все, что надо в пути. Конечно, это не так просторно, как дома, дорога есть дорога и приходится терпеть известные неудобства. Когда потребуешься, я чем-нибудь стукну в стенку, а с утра – в вагон-ресторан, приготовишь нам обычный завтрак – нежирную ветчину с яйцами, кофе и легкое вино, полусладкое.
Али покорно поднял «свой» чемодан, поклонился еще раз хозяину и вышел из купе Дункелей в свое. Здесь было свободно, потому как ехал он один. Когда разбирал чемодан, вытаскивая из него рубашки, запасной костюм, дорожные принадлежности туалета, с досадой проворчал на своем родном языке проклятия в адрес хозяина, и тут же боязливо оглянулся – почудилось, что дверь малость приоткрылась и кто-то глянул в спину недобрыми глазами затаившейся кобры… Но дверь качнулась от того, что вагон шел на стрелках, и Али поспешно захлопнул ее на замок, сдержанно вздохнул.
«Неужели этот хитрый немец через своих ищеек что-то разнюхал о моих предостережениях в эти минувшие перед отъездом дни? – подумал Али, осторожно опускаясь на обшитую кожей лавку купе. – Если так, то худо будет не только Амрите, но и Ранджане с сыном Усманом». – От этих невеселых мыслей потянуло мышцы спины, он откинулся и приник ухом к перегородке, стараясь уловить недоброе для себя слово…
Но в соседнем купе разговор шел о другом. Видя сосредоточенное, замкнутое лицо младшего сына, Отто, делая над собой немалые усилия, всячески пытался отвлечь его от мыслей об оставленной девушке.
С Амритой Вальтер в день отъезда