Черный штрафбат. Андрей Орлов
машины и грязно-серые броневики тянут в восточном направлении батарею гаубиц. И снова лес – без конца, без края. Никто не роптал, а самочувствие пленного штурмбанфюрера людей не волновало. Ему связали руки в запястьях перед туловищем, вынули кляп, и Зорин доверительно сообщил, что если станет отставать, то бить его будут долго и счастливо. А предпримет попытку к бегству или станет орать в не самый подходящий момент, то отправят к герру Вейссеру, а для начала отобьют хорошенько почки – они ведь и так у вас не вполне здоровы, герр Ланге?
На привале давились сухим пайком, курили махорку, перемешанную с галетными крошками, окутывали поляну едким дымом. Курили все – в роте капитана Калмакова некурящих извели как класс. Немец вытягивал шею, хлопал глазами, намекая, что и он бы что-нибудь поел.
– Ладно, жри, басурманин, – сунул ему Зорин расковыренную ножом банку с недоеденным судаком в томатном соусе. – Справишься со связанными руками?
Немец справился – молотил так, что за ушами трещало.
– Вот что делает с людьми прогулка на свежем воздухе, – ухмылялся Вершинин. – Привыкай, немчура, долго тебе теперь судака трескать. Посмотрите, мужики, на это ничтожество. Ни гонора, ни спеси, зашуганное животное – и ведь все они такие, если за горло взять. И куда пропадает их истинно романская гордость?
Зорин предпочитал помалкивать. Пауль Вейссер был не таким. Кабы все фрицы были, как Ланге, немецкая армия никогда не дошла бы до Волги и не топталась под стенами Кремля.
Теперь без приключений, решил Зорин и повел разведчиков на восток. Несколько часов продирались через залежи бурелома, перехлесты кустарников, подлеска, поваленных деревьев, топтали заросли крапивы, опасливо обходили скопления борщевиков, похожих на марсиан из романа Герберта Уэллса. Замаячил просвет, присели. Лес кончался густым мелким осинником. Вершинин побежал на разведку, сообщил, что все нормально. Но когда пошли, он уже летел назад со страшными глазами. Залегли на опушке, «языку» заткнули рот.
С покатого холма спускалась цепочка солдат. Охватить весь лес облава не могла (да и не больно-то хотелось), прочесывали открытую местность – искали там, где светлее. Прошли совсем рядом, смеялись, беседовали. При полной амуниции, в касках, увешанные подсумками с боеприпасами. Поскрипывала кожаная обувь. Серые воротники, эсэсовские молнии в петлицах – давно не виделись, господа…
Их было около взвода. Возглавлял подразделение молодой унтерштурмфюрер – щеголеватый, осанистый. Он шел на шесть шагов впереди шеренги, весь такой красавчик, независимый, самодовольный, явно не нюхавший пороху, но уверенный, что знает, что такое война. «Из тыла недавно прибыл», – подумал Зорин.
– Ну и рожа, – шепнул в кулак Вершинин. – Не пули, так кирпича точно просит.
Покорно ждали, пока солдаты спустятся с холма, взберутся на следующий и пропадут за косогором. По сигналу перебежали открытый участок, влетели в чащу. Усадили Ланге на пенек, сели в кружок, оперативно