Христоверы. Александр Чиненков
на стол ужин.
– Что с тобой, Маша? – спросила Евдокия. – Ты сама-то поужинала?
– А чего мне ждать, – едко ответила Мария. – Я уже давно поела, покуда ты отбивала в церкви поклоны.
Евдокия начала есть приготовленную сестрой пищу и…
– А почему ты одна? Где все? – неожиданно встрепенулась она. – Агафья, Андрон, где они? Или же спят за печкой?
– На радении они в Самаре, – буркнула Мария. – Ты что, и память свою в церкви оставила?
Евдокия знала, где находятся старец и «богородица», а спросила о них потому, чтобы завести разговор и встряхнуть сестру, затеявшую игру в молчанку.
Мария поняла ее хитрость и, помолчав с минуту, поинтересовалась:
– В церкви была, Евдоха?
– Была, – вздохнула девушка.
– И что тебя всё туда тянет?! – спросила Мария, не смотря на сестру. – Здесь не запрещают ходить в церковь, но и не одобряют.
– Ну и пусть, – вздохнула Евдокия. – Кому как, а мне хорошо и спокойно в стенах храма.
Ей хотелось рассказать сестре, какое наслаждение она испытывает во время богослужения, излить свою радость от общения с Богом, но, взглянув на кислое лицо Марии, тут же передумала.
– Если так Бога чествуешь, так почему же предала его, Евдоха? – едко поинтересовалась девушка. – Почему не отговорила Евстигнея своего сюда, к христоверам, идти? И я потянулась за тобой, как за сестрой старшей, так чего же теперь?
– Кто же знал, что так будет? – вздохнула Евдокия. – Ты за мной потянулась, а я за мужем. Теперь, как быть, и не знаю: Евстигней как в воду канул, уйти отсюда некуда, а душа всё к Богу тянется.
– Бог на небе, а мы на земле, – выпалила раздражённо Мария. – Помощи от него не дождёшься, хоть лоб расшиби о пол церкви. А тебе что, здесь плохо живётся? Не клята, не мята. Ещё не известно, как жила бы ты в миру: лучше ли чем здесь, в общине?
– Не говори так, будто разума лишилась, – рассердилась Евдокия. – Никогда не хули Бога, сестра. Господь велик и всемогущ! И только Ему одному решать, кому помочь в этом мире суетном, а кому выбираться самому.
Она кинула долгий вопросительный взгляд на сестру, ожидая увидеть на её лице сожаление или раскаяние. Мария в ответ поморщилась и отвернулась.
– А знаешь, сестра, – Евдокия решила сменить тему, – сегодня днём, когда я шла на почту, за мной увязался один барин. Он обнял меня, к себе прижал, я аж вся затрепетала.
Мария улыбнулась – её заинтриговало откровение сестры.
– Пьяный, что ли, был барин тот?
– Да нет, не пахло от него, – смутилась Евдокия. – Но он вёл себя так вольготно, будто не стеснялся людей. А их было на базаре видимо- невидимо.
– Баре многое себе позволить могут, – усмехнулась Мария. – А ты что ж, и на помощь никого не позвала?
– А кого звать, – вздохнула Евдокия. – Я ж тебе сказала, что на базаре полно народу было. Но все только пялились на нас и противно гоготали.
– Знаешь что, сестра, а давай-ка спать? – неожиданно предложила Мария. – На кровать Андрона обе ляжем,