Белая рабыня. Михаил Попов
за внимание к своему спасителю. И это все, что я хочу сказать.
– Спаситель, спаситель, – пробурчал Энтони, – я уже начинаю слегка сожалеть, что стал объектом для проявления его благородства.
– Не сделался ли у тебя удар от солнца, братец? Что ты такое говоришь?!
– Я так и знал, что ты встанешь на его сторону!
Элен дернула плечом и пошла дальше по дорожке. Энтони догнал ее в несколько шагов и остановил, схватив за локоть.
Элен посмотрела на его возбужденное, раскрасневшееся лицо.
– Ты сходишь с ума, Энтони. Что с тобой?!
– Что со мной, что со мной? – Энтони нервно усмехнулся.
– Я вижу, что ты охвачен какими-то странными мыслями.
– Что ты хочешь сказать, сестрица? – с несвойственным ему ехидством спросил лейтенант.
– Что истинное благородство души испытывается чувством благодарности. А тебя, насколько я вижу, это чувство гнетет.
Брат склонился в ироническом поклоне.
– Думаю, вы попали в самую точку, мисс, разбирая обстоятельства моей сердечной смуты. Да, причина всех моих переживаний именно оно – чувство благодарности. Вернее сказать, размышления о том, насколько далеко следует заходить в следовании ему.
Сказав это, лейтенант резко развернулся и решительно направился к дому.
До Элен постепенно стал доходить смысл сказанных слов. Она даже попыталась окликнуть брата, но горло перехватило от волнения. Ей пришлось присесть на выступ скалы, чтобы отдышаться и привести свои мысли в порядок. Еще раз, по возможности холодно, взвесив суть сказанного братом, она пришла к выводу, что это было не что иное, как признание. Может быть, не полное, слегка завуалированное, но тем не менее это было оно.
Когда минут через двадцать Элен, более-менее совладавшая со своими нервами, вернулась в дом и попыталась разыскать Энтони, чтобы закончить объяснение, она узнала, что лейтенант уехал в гавань и велел сообщить, что переночует на корабле.
Затеплившаяся было радость Элен перешла бы в отчаяние, когда бы она узнала, что завтра утром корабль Энтони «Мидлсбро» уходит в плавание на целую неделю. Задержка их разговора с братом даже на несколько часов казалась ей чудовищной.
Сэр Фаренгейт, наблюдавший в окно за разговором своих детей, понял, что сам он не готов к тому, чтобы объясниться ни с одним из них. Как старый и опытный человек, он знал, что, если ситуация кажется неразрешимой, не надо пробовать решить ее, тем более немедленно, нужно довериться времени.
Губернатор подошел к столу и позвонил в колокольчик.
– Бенджамен.
– Да, милорд.
– Пошлите кого-нибудь в гавань к Хантеру с сообщением, что завтра ямайская эскадра выходит в полном составе на патрулирование.
– Вся эскадра, милорд?
– Вся. Нашим господам морским волкам пора встряхнуться, а то они опухли от рома.
Когда Бенджамен ушел, сэр Фаренгейт написал записку лорду Ленгли с предложением принять участие в учениях вверенного ему, сэру Фаренгейту, флота.
Глава