Агония. Николай Леонов
открыл дверь, и снова они шли полутемным коридором, где-то рядом шевелилась жизнь, простуженно всхлипывал патефон, устало плакал ребенок, пахло вчерашней едой и пылью.
Через несколько минут они оказались во дворе. Леха, засунув руки в карманы, двинулся дальше, не оглядываясь, минут через пятнадцать, поровнявшись с двухэтажным каменным домом, остановился, кивнул на подъезд и ушел, не прощаясь.
«Гостиница «Встреча». Иоганн Шульц». Вывеска была старая, бронзовые витые буквы устало скривились, но были заботливо вычищены.
Хан взглянул на вывеску, на Сынка, толкнул зеркальную тяжелую дверь. За спиной вежливо брякнул колокольчик, под ногами чисто выметенный ковер, за конторкой бледный мужчина неопределенного возраста, перед ним картонка, на которой кокетливыми буквами выписано: «Просим извинить, свободных мест нет».
Мужчина за конторкой взглянул на вошедших без всякого интереса, положил перед собой ключ с деревянной грушей и сказал:
– Вам, молодые люди, направо. Нумер семь.
Из двери за конторкой вышла блондинка лет тридцати в строгом, словно у классной дамы, костюме, оценивающе оглядела гостей, чуть склонила голову:
– Желаю хорошего отдыха.
– Благодарю, мадам. – Сынок ослепительно улыбнулся, взял ключ, шаркнул ножкой. Хан молча кивнул.
Мужчина открыл конторскую книгу, делая там запись, сказал:
– Не забудьте сдать на прописку паспорта.
– Непременно, – Сынок взял Хана под руку и увел в коридор, приговаривая: – Верительные грамоты и багаж придут позже.
Гостиница «Встреча» до революции была третьеразрядным заведением, где останавливались в основном соплеменники хозяина – Шульца, немца, родившегося в России, но изъяснявшегося по-русски с грехом пополам.
В четырнадцатом году Шульц гостиницу продал и с молоденькой белокурой Анной, ставшей его супругой за несколько месяцев до мировых событий, исчез в неизвестном направлении.
Вывеску содрали, зеркальные стекла побили, у заведения менялись хозяева и названия. А в первый год нэпа у заколоченных фанерой дверей остановилась двухколесная тележка со скромным скарбом, и в помещение тихонечко проникла худенькая Анна, сложила свои вещички у дворника и начала действовать. Куда она ходила, с кем разговаривала, сколько и кому платила, в округе не знали, но очень скоро отыскалась старая вывеска, которую кое-как починили, надраили до блеска и водрузили над дверью. Появились рабочие, строили, красили, вставляли зеркальные стекла. Через месяц помещение привели в порядок, все номера сверкали чистотой, хозяйка, тихая и несколько испуганная, удивленно оглядывала свои владения, гостей не пускала, кланяясь, деликатно отвечала, что еще не закончены приготовления. Налетевший, как карающая десница, фининспектор пробыл в новой гостинице каких-нибудь полчаса и ушел довольный – все было уплачено без жалоб и сполна.
Помогал Анне прибывший вместе с ней очень бледный неразговорчивый мужчина лет пятидесяти, манерами и внешностью