Солнце и пламя. Андрей Васильев
спиной остались луга Пустошей, слившиеся в одно зеленое пятно. Развалины же, реки, стада овец, отсюда вовсе были не различимы, и даже Форнасион казался лишь светлым облачным росчерком на горизонте. А перед нами открывались новые просторы, те, где никому из нас побывать еще не довелось. И пусть под ногами лежала та же дорога, но теперь она вела вниз. Монброн даже пошутил, что по ней мы доберемся либо до исполнения желаний, либо до смерти. Мол, у нас, оказывается, даже есть выбор.
Шутка, признаться, была так себе, о чем Гарольду немедленно заявила Рози. А Жакоба и вовсе перекосило от неудовольствия. Оказывается, в народе имеет место быть поверье о том, что в таких местах на подобные темы говорить не стоит, он еще в бытность свою подмастерьем ювелира про такое от горцев слышал, тех, что рубины его хозяину сбывали. Мол, когда ты в горах, то боги от тебя не так далеко, могут услышать сказанное, и сделать то, о чем ты говорил. Эбердин при этом рассказе презрительно скривилась, но опровергать его слова не стала.
Уж не знаю – на самом деле все так и обстояло, или просто кости для нас легли «единицами» вверх, но через день после того, как мы начали спуск вниз, преждевременно предвкушая переход из зимы обратно в весну, все и случилось.
Обвал начался не вдруг. Сначала под нашими ногами ощутимо колыхнулась каменная плоть горы, заставив покачнуться, а после несколько раз судорожно дрогнула так, что у меня чуть сердце от страха не зашлось. Одно дело с живыми существами сражаться, совсем другое – природа. Ее не убьешь и не напугаешь. А вот она запросто может и то, и другое сделать, даже того не заметив.
Следом за этим со всех сторон что-то загудело, загромыхало, а после истошно завопила Эбердин, которая, мешая нецензурную брань с обычными словами, призвала нас пришпорить лошадей, и спешно гнать их к высоченной скале, что находилась где-то в миле впереди от нас. Еще она отчего-то назвала ее «козырьком».
Не знаю, каков смысл в том, чтобы во время землетрясения прятаться под неустойчивым камнем, но в горах она жила, а не я. Ей виднее.
И все бы ничего, если бы мы находились на обычной дороге – луговой там, или городской. Но тут – горы, местная тропа для галопа совершенно не приспособлена. Ну да, как я говорил, она была расчищена от камней, но не настолько, чтобы гнать по ней во весь опор.
Вот только выбора у нас особого не имелось. После окрика Эбердин гул стал нарастать все сильнее, и никому из нас вертеть головой по сторонам не взбрело в голову. Мы привыкли смотреть смерти в лицо, но это не значит, что данное действие доставляет нам удовольствие.
Скала, и впрямь оказавшаяся приличных размеров каменным «козырьком», под которым на самом деле можно укрыться, была уже совсем недалеко, когда мой конь жалобно, почти как человек, вскрикнул, и покатился по камням обочины, раздирая о них шкуру, и пятная их кровью. Все-таки сломал ногу, так я и знал!
Впрочем, мне, в определенном смысле, повезло. «Гнедок» не подмял меня под себя, как иногда случается в подобных случаях, что сейчас