Аделия. Позор рода. Татьяна Зинина
парень лет семнадцати на вид и, покорно кивнув, принялся исполнять приказ. Я слушала его в пол-уха, отмечая про себя, что общий свод правил Белого университета мало чем отличался от подобного в других учебных заведениях.
Студентам предписывалось относиться с уважением к преподавателям, сокурсникам, да и вообще ко всем живым существам, которых можно было здесь встретить; прилежно учиться, выполнять задания наставников, и так далее, и тому подобное. А вот отчислить могли за многое: и за хамство, и за драку, и за применение дара во вред, и за нарушение порядка, за не соблюдение законов Союза. Но самым неприятным для меня оказалось то, что под отчисление попадали и те студенты, которые не могли найти применения своему дару.
Да… отправляя меня в Белый университет, папа точно знал, что долго я тут не продержусь. Увы, при всей своей впечатляющей силе, мой дар оставался совершенно неуправляемым, а использовать его для чего-то полезного было просто опасно. При других обстоятельствах, я бы вообще никогда не оказалась в этих стенах, потому как в моём обучении просто не было смысла. Но…
На этой мысли я дала приказ Сайру замолчать, а сама уселась на край большой кровати и задумчиво посмотрела на своё отражение в большой зеркальной поверхности, активированной прямо на противоположной стене.
Так, давай, Делька, соображай.
Папа у меня настоящий изворотливый хитрец, который всегда добивается своих целей – в общем, настоящий политик. И если он запихнул меня именно сюда, значит, на то были причины. Но какие? Возможно, он хотел просто временно отправить проблемную дочурку куда подальше?
Вряд ли. Сказал бы, я бы и сама смылась. Следовательно, ему почему-то нужно было определить меня именно в это учебное заведение. Остаётся сообразить: зачем? Не думает же он, что тут во мне неожиданно проснётся любовь к науке и теоретическим исследованиям.
Увы, практика при любом раскладе была мне недоступна. Что особенно печально, учитывая тот факт, что учиться мне предстояло на факультете прикладного телекинеза.
***
Боль.
За последние два года она стала для Риса частой спутницей, близкой подругой, почти сестрой – неотъемлемой частью его жизни. Но именно она раз за разом напоминала, что на самом деле он ещё может чувствовать, что в нём всё ещё живут эмоции. Злость, ненависть, обида… а иногда, пусть и нечасто, просыпались ещё страх и безысходность. Вот именно их Дарис не любил больше всего.
Боль… это утро для него началось именно с неё. Возможно, он спал слишком крепко, потому и не почувствовал её первые импульсы. Зато когда всё тело в буквальном смысле прошибло судорогой, он со стоном распахнул глаза и схватился за грудь, чуть правее сердца – именно там под кожей находился злосчастный чип, являющийся эпицентром этой демоновой боли.
На тумбочке, стоящей рядом с кроватью, мигал коммуникатор, у которого Рис сам несколько часов назад отключил звук. Едва очередная волна боли отступила, парень быстро протянул руку, схватил это маленькое устройство связи и ответил на вызов.