Бестиарий спального района. Юрий Райн
же забыли! И не надо так вздыхать, Димасик, черемша очень потенцию повышает! – Громко воскликнула, без стеснения, причем в тот самый момент, как с улицы вошел в тамбур нескладный долговязый очкарик лет то ли тридцати, то ли сорока. Дима покраснел, и очкарик покраснел, и тут же в тамбуре стало трудно дышать. Надо же, подумал Дима, перднул чувак от смущения, да вонюче как. А Вика наморщила носик и решительно сказала:
– За мной, Смирнов!
Прошли через фруктовые ряды – Дима отметил забавную сценку: смуглый узбек, а может, туркмен, покупал курагу, витиевато торгуясь с продавцом-азербайджанцем – и попали к прилавкам с соленьями-квашеньями. Пахло одуряюще. Купили черемши, снова наткнулись на давешнего очкарика, пробовавшего маринованный чеснок, и наконец покинули рынок.
Дома Вика велела мужу нарезать шейку на куски средней величины, сложить все вон в ту кастрюлю, посолить, поперчить, перемешать, выдавить туда же лимон, снова перемешать и залить кефиром, после чего закрыть кастрюлю крышкой и поставить в холодильник.
– А я, – сообщила Вика, – в душ пойду, а то запарилась тут с тобой. – И подмигнула непристойным, развратным каким-то образом.
Эх, подумал Дима, исполняя поручение, напрасно отгул взял… Сидел бы сейчас в кафе, пивко бы потягивал… А в Викторию прямо бес какой-то вселился… Он залил мясо кефиром, выпил все-таки с треть стакана, засунул кастрюлю в холодильник и услышал Викин голос: «Димочка!»
Он вошел в ванную. Вика, блаженно стоявшая под душем, выглядела, он не мог не признать, чрезвычайно соблазнительно.
– Фу, Смирнов, – сказала она капризно, – какой ты потный! А ну, иди сюда!
«Может, все же не зря я отгул взял», – подумал Дима, сбрасывая одежду и залезая под душ.
В узкой ванне было тесно и скользко. В конце концов Вика встала на четвереньки и скомандовала:
– Давай, Димка! Ну, давай! Ну! Ну! Ну! Ну!
Дима, пристроившись сзади, хрипло вторил:
– На! На! На! На!
Когда все закончилось, Вика объявила, что это уже лучше, а теперь она хочет спатеньки, и Димуленька должен завернуть ее в полотенечко и отнести в кроватку.
– Ой! – нашелся Дима. – Мне в туалет.
Вика пропела ему вслед:
– Како-о-ой!
Он проторчал в сортире минут пятнадцать, гадая, что же сделали с его женой в этом солярии. Потом осторожно вышел, тихо оделся, заглянул в спальню – Вика как будто спала – и пробормотал:
– Я за хлебом… Хлеба купить забыли…
– Зачем тебе хлеб, – сонно проговорила Вика, – когда у тебя есть я? Иди скушай свою девочку…
Не открывая глаз, она сбросила одеяло, бесстыдно раскинула ноги во всю ширь кровати и, чуть слышно постанывая, принялась поглаживать руками свою грудь.
– Викусь… – ошарашенно выдохнул Дима, – ты чего? – Как-то не замечал он раньше за женой такого… такой… он даже затруднялся назвать, чего такого или какой такой.
– А потом я тебя скушаю… – сдавленным голосом пообещала Вика.
Что ж, первая часть Диме, в общем,