Твоя Мари. Марианна Крамм
обнаженной. Ну, что ж… достойно.
Я вышла в маленькую комнату, где в шкафу хранились мои многочисленные наряды, выбрала черные латексные шорты, красные перчатки до локтей и черные чулки, пару красных босоножек для стриптиза и, переодевшись, вышла в соседнюю комнату. Олег окинул меня взглядом, подошел ближе и дотронулся до груди. Кожа его перчаток оказалась неприятно холодной и шершавой, я вздрогнула.
–Не нравится? – внимательно наблюдая за выражением моего лица и не убирая руки, спросил он.
–Не знаю.
–Так, все. Дэн, фиксируем.
Меня вдруг охватил такой ужас, словно я поняла, что до смерти осталось минут пять. Никакие предшествующие разговоры больше не действовали – мне было просто страшно. Что я делаю, зачем? Я его совершенно не знаю, не могу предугадать, как он поведет себя. Зачем согласилась, дура?
Денис с какой-то неприятной ухмылкой подошел ко мне, взял за руки и завернул их за спину, надевая наручники. На секунду, всего на одно мгновение он прижал меня к себе, и я почувствовала, как сильно колотится его сердце под белой рубахой с закатанными до локтей рукавами. И тут звонит мобильный Олега, лежащий на столе. Тот берет его, смотрит на дисплей и произносит:
–Мне нужно полчаса, звонок важный.
Он выходит из комнаты, я слышу, как щелкает дверная ручка в спальне. Мы с Денисом остаемся одни. Меня всю вдруг колотит, а Дэн только похохатывает:
–Ты так боишься, как будто девственности лишаешься!
–Отстань!
–Не груби, накажу.
У меня с языка рвется: «Накажи меня, вот накажи так, как захочешь, только не подпускай ко мне этого мутанта, потому что я не вынесу», но я знаю, что это уже не поможет – Дэн никогда не сворачивает. И я обещала, обещала…
–Ты бы расслабилась хоть чуть-чуть, прямо смотреть на тебя не могу.
Я не могу расслабиться, потому что уже перенапряглась. Дэн целует меня в щеку, потом в губы и предлагает позаниматься любовью, пока время есть. Что-то мне не до любви, если честно… разве это поможет? Отрицательно мотаю головой. Атмосфера в комнате так накалилась и сгустилась, что, кажется, можно наощупь понять, как выглядит страх, сдобренный сексуальным напряжением. Мне так страшно, что начинает дрожать челюсть. Наверное, если бы не внезапный телефонный звонок, мне было бы легче – все началось бы и пошло, как пошло. А так… Ожидание казни всегда страшнее самой казни. Пытаюсь выговориться:
–Денис… ты ведь знаешь, что я хочу быть только с тобой? Ты знаешь, что мне никого не нужно больше, потому что у меня есть ты? Скажи, что я должна сделать, чтобы тебе было хорошо? Мне ведь ничего не надо, кроме этого…
–Зря стараешься, – вдруг говорит он совершенно спокойно и ясно. – Если решила убить меня базаром, то зря. Зачем отыгрывать назад, когда все уже завертелось? Чего ты боишься, скажи? Я ведь не оставлю тебя с ним наедине, я рядом буду. Не захочешь, так и секса никакого не будет.
Господи, как мне объяснить ему, что, во-первых, Олег сам сказал – не будет, а, во-вторых, что я не секса боюсь?! Я маза, но не настолько! Я боюсь «тематических» отношений