Что же тут сложного?. Эллисон Пирсон
друг друга.
Вот что я думаю, но, разумеется, вслух не говорю. Не хватало еще, чтобы моя дочь, помимо публичного унижения, пережила предательство близких, и все это за один вечер.
– Ленни, на место, вот умница. Еще рано вставать. Лежать. Умница. Молодец.
Я укладываю и успокаиваю пса (сдается мне, это куда проще, чем уложить и успокоить дочь), Эмили устраивается рядом с ним, зарывается лицом ему в шею. И при этом без тени смущения выпячивает задницу. Розовые шортики “Виктория Сикрет” прикрывают не больше, чем стринги, так что я лицезрею обе ее круглые, как полная луна, ягодицы – ту самую упругую и соблазнительную часть тела, которая, прости господи, теперь сохранится в миллиардах пикселей для будущих поколений. У Эмили фигура юной женщины, но она по-прежнему доверчива, как ребенок, которым была еще совсем недавно. Да и до сих пор во многом остается. Мы с Эмили сидим на нашей уютной кухне, греемся у старенькой капризной “Аги”[5], прижавшись к любимому псу, но за этими стенами бушуют стихии, обуздать которые мы не в силах. Как мне защитить ее от того, чего я не слышу и не вижу? Научите. Ленни рад, что две его любимые девочки не спят в столь поздний час, он поворачивает голову и длинным, удивительно розовым языком принимается вылизывать Эм ухо.
Щенок, покупать которого Ричард строго-настрого запретил, фактически стал моим третьим ребенком; кстати, и ребенка заводить Ричард тоже строго-настрого запретил, и я не стану утверждать, что одно с другим никак не связано. Я притащила этот комок с мягкими лапами и огромными карими глазами вскоре после того, как мы перебрались в наш дряхлый разваливающийся дом, рассудив, что крохотный непоседа этому дому уже не навредит. Замызганные ковры, доставшиеся нам от предыдущих владельцев, испускали под ногами дымовые сигналы пыли. Надо бы заменить, но только после кухни, ванной и всего остального, что требует замены. Я понимала, что Ричард взбесится – по причинам, которые уже перечислила, – но меня это не смутило. Переезд всех нас выбил из колеи, а Бен давно клянчил щенка – каждый год на день рождения дарил мне открытки с очаровательными умоляющими собачками. И я решила, что раз уж теперь он вырос и не хочет, чтобы мама его обнимала, пусть обнимает щенка, и я тоже буду обнимать щенка, так что получится, словно где-то посередине я каким-то чудом обнимаю сына.
Стратегия, в общем, слабенькая, не вполне оформившаяся, совсем как новорожденный, но сработала превосходно. Ленни в нашей семье играет роль противоположную козлу отпущения. Он вбирает все детские беды. Подростку, который каждый день обречен ощущать себя некрасивым и нелюбимым, собака дарит безусловное и безоглядное обожание. И я тоже люблю Ленни, причем так преданно и нежно, что даже неловко признаться. Наверное, он заполняет в моей жизни пустоту, о которой не хочется думать.
– Лиззи сказала, что она не нарочно. – Эм протягивает мне руку, чтобы я помогла ей встать. – Она хотела показать белфи только девчонкам из нашей группы, но нечаянно вывесила для всех друзей. Как только сообразила, сразу же
Марка кухонных плит.