Артания. Юрий Никитин
десяти, он как раз и смотрит на Придона неотрывно, зло. В странно бесцветных глазах клубится туман, застилает все лицо.
Внезапно Придон ощутил себя в черном мире. Все стало черным: дома, люди, а на черном небе страшно горит, разбрасывая длинные космы, еще более черное солнце. Исчезли звуки, даже конь ступает бесшумно, не слышно поскрипывания сбруи, звяканья удил, стремян.
Он стиснул зубы, надеясь, что лицо высокомерное, а взгляд направлен вперед. Чернота взорвалась ярким светом, все стало контрастным, рельефным до рези в глазах. Он мог различить всех муравьев, бегающих по плитам, видел у старого колдуна выпавшую ресницу, прилипла на щеке, ноздри выворачивает от наплыва моря запахов, ароматов – он чувствовал с удесятеренной силой все, что на расстоянии полета стрелы, и, глядя в удаляющуюся широченную спину Аснерда, мог перечислить, что воевода ел, пил, какой рукой чесался и какую именно служанку сгреб в сенях корчмы.
Стараясь не менять выражения лица, он опустил ладонь на рукоять топора, повернул голову. Мальчишка смотрит неотрывно, в блестящих глазах лютая ненависть, губы что-то шепчут, а пальцы дергаются, рисуют в воздухе, выхватывают незримое, но скользкое и дергающееся, видно по усилиям…
Придон стиснул рукоять, медленно потащил топор из петли. Глаза цепко держали врага, он мысленно представил, как брошенный топор вырвется из руки, сделает полный оборот и с хрустом врубится точно в середину лба. Надо только слегка придать кончику рукояти движение вверх, чтобы вращалось быстрее, ибо до цели всего двенадцать шагов, может ударить обухом.
Глаза мальчишки остекленели. Он побледнел, отшатнулся. Кажется, даже вскрикнул, ибо старик оглянулся, его взгляд скрестился со взглядом Придона. Старик все мгновенно понял, дрожащая рука с растопыренными пальцами моляще взлетела в воздух, а другая повелительно метнулась к мальчишке. Придон видел, как с пальцев сорвалась короткая страшная молния, как будто на миг появился узкий кинжал с блестящим лезвием.
Мальчишка рухнул, раскинув руки. Изо рта брызнула струйка крови, словно в грудь лягнул копытом здоровенный конь. Придон удержал топор в замахе, лезвие только рассекло воздух и замерло над головой. Старик кивнул с жаркой благодарностью, а Придон, поколебавшись, отправил топор обратно за спину.
Сердце колотилось, как испуганная мышь в берестяной коробочке. Он проехал мимо с тем же надменным лицом, только краем глаза видел, как старик стоит над распростертым мальчишкой и что-то выговаривает. Начала собираться толпа, старик указал на багровое солнце, мол, напекло мальцу голову, страшная жара…
Мальчишка, трепыхалось в черепе, всего лишь мальчишка! Не колдун, а всего лишь ученик, которого взяли собирать травы, растирать кору, толочь камни и кормить коней колдуна! Но что, если рассердить самого колдуна?
Артане уже оставили далеко позади последний ряд базара, когда их догнал Придон. Он пристроился позади, ехал смиренный, тихий. Впереди широкая улица, дома по обе стороны двухэтажные, а впереди широкая площадь, вымощенная серым камнем, в середине огороженный невысоким каменным заборчиком