Ярослав Мудрый. Великий князь. Валерий Александрович Замыслов
Ярослав уселся в пустовавшее кресло брата и указал рукой Константину на лавку, хотя в покоях находилось еще одно кресло, видимо предназначенное для посадника.
На самом деле так и было. Ранее Константин заходил к Вышеславу, как в свои хоромы, и, не дожидаясь, пока усядется князь, первым разваливался на почетном для высоких гостей кресле. Ныне же он оказался на лавке, как какой-нибудь приглашенный купчишка.
«Привыкай, привыкай, посадник. Ты всего лишь ставленник города, можно сказать, староста, я же властитель, присланный великим князем всея Руси. И властвовать Господином Великим Новгородом не тебе, а мне».
Честолюбие не покидало Ярослава, но он твердо уложил, что пресмыкаться перед посадником, как это делал брат, ни в жизнь не будет. Не для того он в Новгород назначен, дабы быть подручником бояр и Константина.
Посадник сидел букой, такого сорома он не ожидал. Но это тебе не сойдет с рук, Ярослав, зло думал он. Здесь тебе не послушный Ростов, а вольный Новгород, в коем на первом же вече тебе дадут по шапке.
– Ну, будет супиться, Константин Добрынич, – миролюбиво заговорил Ярослав. – Ссора никогда к добру не приводит. Нам надлежит в одной упряжке быть, как коренник с пристяжным. Помысли на досуге.
Покои были едва натоплены, а посаднику вдруг стало жарко. Ярослав хочет видеть его своим доброхотом. Ишь, чего удумал!
Константин расстегнул золоченые пуговицы и слегка распахнул лазоревый кафтан, но капли пота со лба продолжали скользить по упругим щекам, скрываясь в густой, не тронутой еще сединой русой бороде.
– О чем мыслишь потолковать, князь? О делах новгородских?
– О киевских, Константин Добрынич. Ты, как мне сказывали, всякий год в Киеве бываешь.
Посадник пожал широкими плечами. Слова Ярослава его немало удивили: только что в Новгород приехал, а до Новгорода ему и дела нет. Киевские новости ему подавай.
– О чем хочешь изведать, князь?
– Не знаю, правда или нет, но до меня дошла весть, что моего брата Святополка великий князь в темницу заключил.
– И поделом ему! – почему-то в сердцах воскликнул Константин. – Брат твой помышлял ляхов на Русь напустить.
– Ляхов на Русь?! Изреки подробней, Константин Добрынич.
Посадник изрекал неохотно и хмуро, а в конце же сказал:
– То дело великого князя. Ему видней.
Константин что-то недоговаривал, недоговаривал что-то весьма важное, и это чувствовалось по его лицу.
Отпустив посадника, Ярослав надолго ушел в думы.
Нет, Константин, то дело не только великого князя. Русь на грани войны. Король Болеслав не простит Владимира и в нужный момент пойдет на Киев. А виной всему – и великий князь, и Святополк. (Ярослав даже в мыслях не называл Владимира Святославича отцом.) Святополк не напрасно гневался на Крестителя. Тот убил его отца и обесчестил беременную мать. Как тут не обозлиться Святополку? Казалось бы, Креститель приютил малолетку и даже усыновил его, но затем… сделал заложником половцев, где старший сын пребывал едва ли не пять лет. Можно представить, о чем передумал Святополк