Смерть вне очереди. Маргарита Малинина
вас предупреждала, она у нас такая… – квохтал надо мной Катькин голос, приводя меня в чувство. Затем мне помогли подняться Логинов и все та же Любимова. Самойлов же смотрел куда-то за мою спину негодующим взглядом.
– Вы что, знакомы? – недовольно проворчал он.
– С кем? – не поняла я и обернулась.
Вот блин!.. Значит, не галлюцинация. Передо мной предстал давешний негр, который, несмотря на свои корни из племени тумбо-юмбо и непривычное для уха российского человека имя Абдулла-ибн-Саид-агы, превосходно говорил по-русски. И где научился? В университете имени Патриса Лумумбы?
Негр стоял во всей красе, гордо демонстрируя свой рост в двести тринадцать сантиметров и белоснежные зубы, которые, казалось, должны светиться в темноте, как спецодежда инспекторов ГИБДД.
– Простите, я до сих пор не знаю вашего имени, – обратился он ко мне. Я задумалась: или негр был глух и просто не расслышал слово «Кукарача», или он, мало того что владел русским языком настолько чудесно, что говорил без акцента, так еще и не был умалишенным и сообразил, что насчет имени я пошутила. Наверно, вдумчивость всецело отразилась на моей мордашке, ибо темнокожий парень спросил с намеком на беспокойство: – Вы что, забыли? Свое имя?
– Подождите, я загляну в паспорт, чтобы не напутать, – огрызнулась я, проявляя чувство юмора.
– Но ведь не Кукарача?
– Нет, не Кукарача, как ни странно.
– Она Юля, – суровым тоном молвил Павел, сверля негра проницательными карими глазами. – А вы, собственно, сами кто? – И, не дожидаясь ответа: – Чьих будете? Чьих, холоп, спрашиваю?!
Невзирая на дерзость русских, африканец мило улыбнулся.
– Да, тоже люблю этот советский фильм.
– А что, – удивилась я, – в Африке транслируют наши советские фильмы?
– Не знаю, вряд ли. – И продолжил как ни в чем не бывало: – Я коренной москвич, играю в баскетбольной команде. Здесь на экскурсии, так же, как и вы, только в другой группе. Ко мне в фойе обратилась вот эта милая девушка, – показал он на Леру, – с предложением поехать в Петергоф. Я никогда там не был, но очень бы хотел посмотреть. Говорят, красиво. А вы были?
– Нет еще.
– А вам какое дело? – одновременно со мной прокричал Самойлов, желая наброситься на гиганта и накостылять ему. Впрочем, это еще кто бы кому накостылял…
Не знаю, чем бы окончилась эта словесная перепалка, если бы не вмешалась Валерия.
– Иннокентий, – обратилась она к негру, – вы говорили, что вдвоем? Где же ваша пара?
– А вон он, – кивнул коренной москвич чуть в сторону. Там стоял… Ну ни фига себе! Я даже глаза протерла. Там стоял настоящий индеец. Он был пожилым, маленького роста, в седых волосах – перья, из одежды – только грязно-серое мешковатое пончо из непонятной ткани. На ногах – сандалии из шкуры убитого медведя. На щеках две красные полосы, нанесенные какой-то краской. Да что за компания собралась такая, а?
Подходя, престарелый индеец наклонился перед нами, упершись ладонью в землю, затем молча, выпрямившись, прислонил ее ко лбу. Это что-то вроде приветствия у краснокожих?