Последние дни. Павшие кони. Брайан К. Эвенсон
хочу уйти, – сказал Кляйн.
– Ну конечно, – Борхерт развеселился. – Но, полагаю, это мы уже обсуждали. Это невозможно.
– Зачем вы это делаете?
– Что именно я делаю? – спросил Борхерт. – Я сделал вас четверкой. Это одолжение.
– Мне так не кажется.
– Возможно, однажды вы передумаете.
– Сомневаюсь.
Борхерт серьезно посмотрел на него:
– Я тоже сомневаюсь. Сами взгляните на свою отсутствующую руку.
– Когда мне можно уйти? – спросил Кляйн.
– Когда все закончится.
– И когда это?
Борхерт пожал плечами:
– Это уже зависит от вас. – Он поднял целую руку, показал покалеченным средним пальцем на Кляйна. – А теперь, если не ошибаюсь, вам предстоят допросы.
Его спустили на этаж ниже и провели по коридору в другую дверь, за которой был один из опрашиваемых – одиннадцатка, с отрубленными по колени ногами, со срезанными почти по костяшки пальцами, не считая одного большого. Он узнал третий голос с кассеты – Андрейсен. Перед общением с Кляйном Андрейсен потребовал продемонстрировать отсутствующие пальцы, заявив, что Кляйну незачем «держать свой свет под спудом».
Кляйн сел, взялся за ботинок и медленно стянул, и капли крови собрались в лужицу на полу. Он уронил ботинок и начал разворачивать промокшие бинты. Андрейсен проворно выскочил из кресла и, как обезьяна, прошел по комнате на костяшках и обрубках ног. Глаза его были светлыми и сияющими, и, когда Кляйн наконец снял перевязку с покалеченной ноги, Андрейсен едва ли не уткнулся в нее носом. Кляйн с трудом мог видеть свою ступню. Место, где были пальцы, прижгли, но теперь шрам растрескался и оттуда сочились кровь и гной.
– Я думал, вы прижигали сами, – сказал Андрейсен. – Отчасти я согласился потому, что хотел лично увидеть самоприжигание.
– Это сделал не я, – сказал Кляйн.
– Вам пока не стоит ходить. Болит?
– Конечно, болит.
Андрейсен кивнул. Заскакал обратно по полу, взобрался в кресло.
– Как я уже сказал Борхерту, – начал он, удобно устроившись, – я готов помочь. Я обеими руками за защиту закона и порядка.
– Рад за вас, – ответил Кляйн.
– Но, если честно, все, что я хотел сказать, я сказал на пленку.
Кляйн кивнул. Он протащил ногу по полу, глядя, как из нее текут тонкие ручейки крови.
– В пленке и дело, – сказал он. – Я пришел из-за нее.
– Да?
– С кассетой что-то случилось. Мне нужно понять что.
– Кассета не работает?
– Что-то в этом роде. Так что я просто задам все вопросы заново, ладно?
– А почему бы вам не поговорить с Борхертом? – спросил Андрейсен. – Почему не спросить его?
– Первый вопрос, – сказал Кляйн. – Назовите свое имя и опишите свои отношения с погибшим.
– Технически это не вопрос.
– Прошу отвечать, – сказал Кляйн.
– Уверен, вам уже известно мое имя. Я Андрейсен.
– Спасибо.