Родовой кинжал. Александра Руда
завтрак, ради беспомощного гнома. Кто он мне?
– Мы в одном отряде, – удивилась я равнодушию целителя к судьбе Персиваля. – Разве не так? Нам вместе жить и работать еще минимум полгода, а ты хочешь бросить своего друга в самом начале?
– Он мне не друг, – заявил целитель.
– Все равно. Мы не можем его бросить.
– Не мы, а ты не можешь его бросить.
– Да, я не могу его бросить. Каким бы он ни был, он с нами в команде. Он наш, понимаешь? А своих бросать неправильно.
Эльф закатил глаза и остался сидеть на обочине. А я отправилась назад, искать гнома.
Правда, шла я в одиночестве недолго. Очень скоро со мной поравнялся Даезаэль. Лицо его было еще более унылым, чем всегда, поэтому я воздержалась от комментариев. Мы шли молча и целеустремленно, и на нас – о чудо! – перестали обращать внимание. Во всяком случае, мне затылок перестали жечь любопытные взгляды.
– Эй ты, в ободранной юбке! – Я вздрогнула от оклика. – Это не твой, часом?
Мужик, сидевший на облучке телеги, указал кнутовищем на тело, лежавшее на охапках хвороста.
– Персиваль! – узнала я. – Что с ним? Он жив?
– Жив, только валялся на дороге, мешал проехать. Сказал, отдать его эльфу и девушке в обрезанной юбке. Эльфа я не нашел, а вот тебя признал. Забирай. Мне лишний груз не нужен. И это… За проезд заплатить бы надо.
– Можете отрезать себе сала от этого жирдяя, – предложил целитель. – Больше у нас с собой ничего нет.
Мужик, испугавшись, замахал руками:
– Что ты, что ты! Живого резать? Нет денег – так бы и сказали, что ж я, волкодлак какой! – Он прищурился, пристально рассматривая Даезаэля. – А ты кто таков будешь? Странный какой-то… надо бы страже у города доложить.
– Я – эльф, – злобно сказал целитель, пока я помогала кряхтящему гному принять на телеге хотя бы сидячее положение.
– Да? – искренне удивился мужик. – А я и не признал. Эльфы, они же вроде по-другому выглядят. Светлые, одухотворенные. Волосы такие… такие… не косички, в общем. А ты… не такой совсем. Какой же ты после этого эльф?
– Темный, – злобно сказал целитель. – Не светлый, не одухотворенный, и волосы у меня в косичках. Я гнусный темный эльф, который обожает на завтрак есть свежие человеческие почки, закусывая их мозгами!
От Даезаэля исходила такая волна ненависти, что я отшатнулась. Лошадь мужика нервно заржала, а сам крестьянин бросил поводья, столкнул гнома с телеги и так хлестнул несчастное животное по спине кнутом, что телега со скрипом и треском помчалась по дороге, теряя на ухабах хворост.
Я не рискнула заговорить с эльфом, поэтому подошла к Персивалю. Он лежал в дорожной пыли с закрытыми глазами и тяжело дышал.
– Персиваль, – позвала я, – вставай. Нам нужно идти.
– Я не могу, – прохрипел гном. – Оставьте меня здесь умирать!
– И оставим. Можем еще и добить, чтобы не мучился, – сообщил целитель. Голос его вернулся в обычную степень мрачности, поэтому я решилась спросить:
– А разве существуют темные эльфы?
–