.
не виноват, просто не справилась с управлением, но совпало так, что я ел себя на завтрак, обед и ужин несколько лет, прокручивал наш последний разговор и пытался понять, в чем же был неправ. Да во всем: я просто не должен был с ней связываться. И с Дашей тоже.
Доказать мою вину за изломанные судьбы девушек невозможно, но голос бабки до сих пор в ушах звенит: «Та невеста будет последней, которую ты полюбить не сможешь! Все, к кому прикипишь сердцем, пострадают!». Замкнутый круг не разорвать, жизнь не изменить щелчком пальца – я такой, какой есть, с этой невидимой ношей на плечах.
Несколько часов стою в гостиной у окна и смотрю на разодетый в снежную шубу город. Огни гаснут, один за другим, а я не могу оторвать взгляд от темного горизонта. Звезды, месяц подрагивают в морозной дымке, а у меня все плывет и качается перед глазами.
Я должен отказаться от этой затеи и отпустить девушку: ничего не получится, я привязываюсь быстрее, чем хотелось бы. Не выдержу три месяца, не смогу.
Когда ноги уже не держат, я приседаю у окна прямо на пол и до рассвета смотрю в одну точку. Нет сна, нет воли сказать «нет» своему распахнутому сердцу, но я должен.
Стоит найти ту, которую точно не смогу полюбить. С Валерией дело не в красоте, дело в какой-то силе в ее синем взгляде, в тонком запахе полевых ромашек, в золоте волос. От-пе-ча-та-лось навечно где-то в моей глубине. Почему? Почему именно она?
Ныряю лицом в ладони и мычу от безвыходности. Я не смогу теперь выбрать еще одну невесту и не переступить через себя. Это невозможно. Спать с другой, а думать о Валерии? Пропускаю сквозь пальцы горячий воздух. Как? Как она смогла так сильно меня зацепить? Так быстро зацепить! Никто пять лет не мог, а она взмахнула ресницами – и я у ее ног. Ну, точно ведьма, небось, приворожила! Бред, конечно, я в такое не верю.
Трясущимися руками достаю из-под дивана широкую коробку. Вытряхиваю содержимое на пол и несколько часов монотонно складываю одинакового размера кубики, сортирую их по цветам. Перемешиваю, а затем снова и снова создаю разноцветные башни и столбы. Это успокаивает, это умиротворяет.
Шорох чужих шагов застывает за спиной. От неожиданности я сталкиваю сложенные пирамиды, сдерживаю дрожь и снова начинаю складывать. С начала. Снизу доверху. Красный, оранжевый, желтый....
– Генри? – не буду смотреть ей в глаза, не буду. Не могу, не могу. Пусть думает, что хочет. Отвезу ее домой, и на этом все. Зеленый, голубой, синий… Снова все падает. Начинаю заново.
Она подходит ближе, и каждый шаг отдается волной мурашек на моих плечах. Я даже колебание воздуха чувствую. Вот Лера встает совсем рядом, край длинного халата почти касается моего бедра. Красный, красный, красный…
Лера складывает руки на груди и, глядя на растянутое утреннее небо за окном, тихо проговаривает:
– Ты совсем не спал.
Молчу. Уплываю в себя, прячусь от ее голоса, взгляда, очертаний на фоне окна.
И девушка больше не роняет и слова. Стоит еще несколько минут, а затем разворачивается и прямиком идет в кухню. Она смежная с гостиной, разделена только барной стойкой.
Слышу,