Целитель. Ирина Чутчева
холодная и неподвижная. От ужаса компания бросилась врассыпную из избы. Кто—то из ребят успел вызвать скорую. А когда приехавшая врач попыталась сделать Зое укол, иглы гнулись и ломались, будто их втыкали в камень. Медики хотели перенести девушку на кровать, но не смогли сдвинуть её с места, – она словно приросла к полу.
Шёл Рождественский пост, а пост – это время покаяния, но никак не веселья и развлечений. Мать Зои, несмотря на антицерковное время, была верующим человеком и усердно молилась за свою дочь. Икону из рук Зои никто не мог взять, – она застыла вместе с девушкой. Лишь позже батюшка, который служил молебен в том доме, смог вынуть святой образ из рук безбожницы.
Девушка стояла окаменевшей несколько месяцев, пока старец, чудом проникший в дом (может быть, это был и сам Николай Чудотворец), не простил её. Это произошло на Пасху, с того момента Зоя начала обмякать.
Дом круглосуточно охранял милиционер, внутрь никого не впускали. Не велено было рассказывать, что произошло. А зевак приходило к дому Зои много, всем эта история была интересна. Что стало с девушкой потом, – неизвестно. Происшествие держали в большом секрете, потому что в то время было гонение на Церковь. А этот случай напугал людей, отошедших от христианства, и они стали массово принимать крещение и исповедоваться. История долго была на слуху и передавалась из уст в уста». Вот о таких чудесах рассказывала мне бабушка.
Я часто играла одна. Двоюродная сестра, которая тоже жила с бабушкой, дедушкой и своей мамой, уходила гулять с подругами—одногодками, а меня оставляла дома, считая, что я маленькая. Поэтому практически всё время меня занимала бабушка своими рассказами о необычных историях.
Помню случай, когда однажды бабушка пришла из магазина, а дедушка спрашивает её: «Сима, а что тебя так долго не было, – ушла в магазин и словно провалилась». Бабушка отвечает: «Знаешь, какая очередь за колбасой была?! Привезли колбасу в магазин, и народу набежало, вот я и решила за колбасой постоять». «Да…! – задумчиво протянул дедушка, стоя спиной к нам, и, смотря в окно, добавил: «Вот, дочка! Наступят такие времена, нас уже, может, в живых не будет, а вы это всё увидите. Полки будут ломиться от еды, а есть будет нечего, всё будет отравлено! Жалко вас!». Я и спрашиваю: «Дедушка, да как такое может быть? Мы же все умрём тогда, если будет всё отравлено!». «Нет, не умрёте, – задумчиво отвечает дедушка, – но все болеть будут от мала до велика». Раньше я думала, что дед пугает меня, но сегодня становится ясно, что его слова были пророческими. Один вопрос не даёт мне покоя – откуда он знал об этом?
У бабушки с дедом был свой дом с шикарным плодовым садом. Дед Кузьма практиковал селекционирование, а бабушка любила заниматься садом—огородом, делая заготовки на зиму. Несмотря на богатства нашего сада, мы с сестрой любили заглянуть в соседский, за что получали от деда, – он был человеком строгих правил. С детства запомнил он уроки, которые давали