Куявия. Юрий Никитин
еще больше… Ну, ладно, нам пора! Спасибо, Апоница…
Апоница удивился:
– За что?
– Что предоставил двор, – ответил Иггельд серьезно.
– Для хвастовства, – пояснил Шварн ехидно.
– Для бахвальства, – уточнил Чудин еще ехиднее. Засмеялся: – Да ладно тебе, Иггельд! Не видишь разве, мы просто завидуем. И даже не скрываем, все равно такое не скроешь. Ты нас повозил мордами по земле, повозил… Завтра о твоем драконе заговорит весь город.
– Этого я и хочу, – ответил Иггельд очень серьезно. – Может быть, старшие смотрители поймут и тоже станут…
Ратша поднялся, прогудел могучим голосом:
– Это ты взлетел слишком высоко. Пойдем, я проведу тебя. Похоже, там за воротами уже собирается толпа! Нет, не с цветами… Готовы разорвать и тебя с драконом, и Апоницу. За что?.. Люди всего боятся, Иггельд. Мы вот тоже боялись, теперь видим, что у тебя нет никакого дракона, а там во дворе сидит и лижет лапку просто тихий зайчик. Большой только зайчик. С крылышками, как воробышек. Но, думаю, тебе все же запретят прилетать сюда. У тебя ж нет штыря боли… в смысле, у твоего зайчика нет. Здесь уже забыли, с чего начинался наш Город Драконов, все давно обзавелись семьями, стали сытыми и берегущими свою сытость. Народ быстро привыкает к безопасности, Иггельд!.. И чтобы оправдаться в трусости, в стремлении вкусно есть и мягко спать, всегда ссылаются на семьи, детей. Мол, я бы на любые подвиги, но жена, дети, огород, корова… Они и тебе бы такой штырь вставили, чтобы управлять. Неуправляемые люди необходимы, чтобы державе выжить, но крайне неудобны для общения, для соседей…
Они гурьбой вышли на крыльцо. Черныш не выдержал, вскочил и, не сходя с места, с такой страстью потянулся к горячо любимому папочке, такой любовью и преданностью загорелись глаза на выразительной морде, что Ратша хлопнул себя по бедрам:
– Меня бы так кто встречал!.. Про жену молчу, хоть бы жена соседа… Эх, Иггельд, ну почему тебе так повезло? Почему я тогда не отнял у тебя того заморыша и сам не пошел в горы?
Гора в лучах утреннего солнца раскалилась так, что превратилась в сверкающий слиток, выхватываемый клещами из горна, но свирепый встречный ветер заледенил грудь и ососулил горло. Иггельд закрыл рот толстым шарфом: так дыхание задерживается, хоть чуточку сохраняет тепло. Черныш распахнул крылья, развернув их, как паруса, навстречу ветру. Внизу показалась крохотная площадка среди россыпи острых камней, а рядом обрыв, опасно, бедный Черныш еще не обучен садиться вот на такое…
Он не успел додумать, площадка надвигалась слишком быстро. Черныш выставил сильные лапы, чуть откинулся всем корпусом, гася скорость о встречный ветер, в последний миг успел повернуться, Иггельд ощутил толчок, дракон побежал, быстро-быстро перебирая лапами, замер.
Иггельд посмотрел через голову Черныша и похолодел. Они оказались на самом краю обрыва. Дракон, конечно, может сорваться с обрыва, распахнуть крылья и взлететь, но только не из этой щели, где сразу обломает крылья, а его окровавленная туша долго будет падать в пропасть, как и он, Иггельд…
Черныш лег, распластался на камне.