Математик. Александр Иличевский
удобнее двигаться пешком, чем на машине, подъемы-спуски, петли кварталов – все это хором увлеченно формулировало для него задачу на оптимизацию времени. Она была тем интереснее, что решалась с помощью тех самых алгоритмических принципов, которые были им разработаны для временных проекций генетического кода.
Все, что он раньше – со студенческих времен – знал об этом городе, уже давно поблекло. Город заново открывался ему – теперь пунктирным фильмом, составленным из его поездок с пиццей по разным адресам. Скоро он узнал всех постоянных клиентов. Узнал все тревожные места, где не обходилось без проблем. Иногда – в зависимости от настроения и времени суток – он не отказывался и решался навестить джунгли, скажем, улицу Turk или злачный термитник, построенный по программе Кеннеди в 1960-е годы, на Buchannan, куда полицейские входили только при полной штурмовой амуниции. Максим увлеченно летал по своим оптимизационным траекториям по городу и как-то раз установил рекорд пиццерии по доставке: четыре адреса он обслужил за двадцать три минуты. Среди его клиентов были разные типы. Он мог доставить пиццу и в роскошный особняк на улице Калифорния, где рыжий мальчишка, посланный родителями, присваивал его чаевые, – и в дом-муравейник, где живут старики и многодетные трутни, проедающие социальное пособие.
В одном из таких домов его клиентом был бодрый старик лет семидесяти, который всегда держал дверь в свою каморку приоткрытой. Он вечно сидел в купальном халате перед телевизором у журнального столика, на котором раскладывал пасьянс из колоды эротических карт. Старик обычно давал двадцатку за пепперони и отказывался от сдачи. Однажды он выругался по поводу новостной сводки на CNN, и Макс узнал, что идиома running around a bush означает – «топтаться на одном месте». Так старик съязвил относительно политики президента.
Как-то раз Максу пришлось доставить пиццу в квартиру, дверь которой вдруг отворила… его жена. Она стояла спиной к окну, залитому солнцем. Объятая снопом света, она была похожа на Нину. Макс отпрянул, но потом услышал чужой голос и вынул из термоса-сумки пиццу. Спускаясь по лестнице, почувствовал, как встал в горле ком.
Многие доставки были яркими вспышками, они шли чередой в несколько кадров. Вот он паркует машину, выходит, идет к подъезду, поднимается на лифте или по лестнице, дверь приоткрывается, он обменивается с клиентом несколькими словами – приветствия и прощания, бегом обратно… Мелькнувшая узкая щель в чужую жизнь оказывалась тем очередным тонким сколом, который все четче очерчивал образ города.
Максим рассказал об этом Барни. Тот загорелся идеей сделать фильм на основе приключений разносчика пиццы. Он сказал, что должен одолжить у кого-нибудь приличную камеру и поездить вместе с Максом, следуя за ним на два-три шага позади. Макс отшутился. Но теперь ему казалось, что он проник всем существом в странный фильм, полный стороннего увлекательного воображения. В этом фильме не было ни жены, ни детей, ни папы, ни мамы, он был похож на ту область, где пребывала душа до рождения.
В