Все, что мы хотели. Эмили Гиффин
тридцать? Она же ещё школьница.
– Ну да. Всем можно приходить домой в одиннадцать тридцать или позже. Кроме меня.
Я не особенно этому поверил, но, тяжело вздохнув, сдался, давно привыкнув проигрывать.
– Ладно. Но чтоб обе были у неё дома ровно в одиннадцать тридцать.
– Спасибо, пап, – сказала она и у самых дверей послала мне воздушный поцелуй, как в детстве. Я сделал вид, что поймал его, и прижал ладонь к щеке – в её детстве я тоже так делал. Но она уже не видела меня. Она смотрела в телефон.
Почему-то я вспоминал лишь этот воздушный поцелуй, когда вернулся домой в час тридцать, вынул из холодильника кружку, налил себе «Миллера» и подогрел позавчерашнего цыплёнка тетраццини[4]. Получив этот поцелуй, больше я за весь вечер не дождался от Лилы ничего – ни звонка, ни смс. Не то чтобы такое поведение было ей несвойственно, особенно когда я работал допоздна, но всё-таки я волновался. Хотя и не задумывался о чём-то трагичном, просто нервничал, что её кто-то совратил.
Несколько минут спустя мобильник зазвонил. Лила. Чувствуя облегчение и вместе с тем по-прежнему беспокоясь, я спросил:
– Всё хорошо?
Повисла тишина, а потом я услышал голос её подружки:
– Мистер Вольп, это Грейс.
– Грейс? А где Лила? С ней всё в порядке? – Я внезапно запаниковал и зачем-то представил дочь в машине «Скорой помощи».
– Да, да. Она здесь. Со мной. У меня дома.
– Ей плохо? – Я не мог представить себе другой причины, по которой Лила сама не позвонила бы мне.
– Нет. Ну… не в этом смысле.
– В каком не в этом смысле, Грейс? Позови Лилу к телефону. Сейчас же.
– Это… я не могу, мистер Вольп. Она не может… говорить…
– Почему не может? – Нервничая всё больше, я встал и принялся расхаживать взад-вперёд по кухне.
– Ну, это… – начала Грейс. – Она… немного того.
Я остановился и стал натягивать ботинки.
– Что происходит? Она что-то приняла?
– Нет, мистер Вольп, Лила не употребляет наркотики, – сказала Грейс серьёзным тоном, который немного меня успокоил.
– Твоя мама дома?
– Ну, это… нет, мистер Вольп. Она ушла на благотворительный вечер… но скоро придёт. – Грейс продолжала болтать какую-то чушь о светской жизни своей мамаши, но я её оборвал:
– Чёрт возьми, Грейс! Ты можешь объяснить мне, что происходит?
– Ну, хорошо… Лила немного выпила… ну, то есть вот совсем немного… она выпила чуть-чуть вина и, ну, один коктейль… на вечеринке, куда мы пошли, когда доделали домашку. Она просто ничего не ела, думаю, вот поэтому и…
– Она в сознании? – спросил я. Сердце бешено заколотилось при мысли, что Грейс болтает со мной, вместо того чтобы набрать 911.
– Да, да. Она не в отключке. Просто… никак не придёт в себя, и я волнуюсь, и вот решила вам позвонить. Но честно, она не употребляет наркотики и даже обычно не пьёт… ну, насколько я знаю… но я просто отошла
Запеканка из курицы, вермишели, грибов и соуса, названная так в честь оперной певицы Луизы Тетраццини.