Отшельник (1 – 2). Хайдарали Усманов
которую шил я, носил с удовольствием. Проверив шкуры, я убедился, что им нужно ещё несколько дней вымачиваться. Раствор – то слабенький. Раньше, Старик рассказывал, что для такой обработки хватало и пары дней. Но у меня выбора особого не было. Поворочав шкуры, чтобы не осталось ни одного места, не попавшего под раствор, я закрыл бочки, и только потом снял со своего чувствительного носа прищепку. Что поделаешь, но запашок там был не очень приятный! А нюх свой мне нужно было беречь. Старик неоднократно мне говорил о том, что у меня есть некие уникальные способности. Которые видимо очень сильно интересовали тех же самых учёных.
Например, у меня был очень хороший нюх. Я мог унюхать крысу раньше, чем она вообще появлялась в моем поле зрения. Я мог учуять любое изменение в запахе. При этом, мне фактически в голове тут же возникал образ того существа, которому принадлежит тот или иной запах. Может быть это и было причиной моей уникальности?
А может быть моей уникальностью было то, что я имел возможность проходить там, где не мог пройти даже Старик? Он говорил о том, что если я нормально помоюсь, и одену чистую одежду, то меня заметить практически невозможно. В чём это выражалось, я не понимал. Но достаточно было того, что он каждый раз вздрагивал, когда я к нему подходил со спины и что-нибудь спрашивал. Бывали даже случаи, что вернувшись из поиска, Старик по какой-то причине поворачивался ко мне резко замахиваясь ножом. И лишь потом говорил, что просто пытался пошутить. Хотя о какой шутке так может идти речь? Ведь я тогда был ещё младше! И просто не понимал того, чего именно добивается таким способом Старик? Он хочет научить меня не приближаться к нему со спины? Или чего он добивается? Но уже поздно было о чём-то его спрашивать! Когда Старик был еще жив, он специально настаивал на том, чтобы я носил на одежде специально позвякивавшие металлические вставки. Так он слышал, что я приближаюсь к нему. Но теперь в этом не было нужды, и после его смерти, я срезал все эти железки со своей одежды. Ведь они мешали! Мешали ходить, и били по моему слуху. Мои уши не были избалованы различными звуками. И поэтому любые посторонние шумы меня просто раздражали.
После проверки шкур я направился в другое помещение, где сейчас находились все запасы моей пищи. Здесь вялилось мясо убитых мной ранее крыс. По какой-то причине, Старик рекомендовал в этом месте, используя её отдельную вентиляцию, зажигать палочки от различных деревьев. Он называл их яблонями… Грушами… Я внимательно посмотрел на запасы этих деревяшек, которых у меня осталось очень мало. Если получится найти эти деревья, которые я знал только по картинкам, то нужно будет обзавестись деревяшками для того, чтобы мясо, которое вялилось на ветру, создаваемом потоком воздуха из тоннеля наверх на улицу, его хоть немножко приятнее есть. Ведь оно будет пахнуть хоть немного, но по-другому. Конечно, я был не сильно привередливым. Мог спокойно сожрать и даже сырое мясо. Хотя Старик всегда настаивал на том, чтобы я мясо хоть немножко обжаривал. Но мои зубы были привычны и поеданию сырого