Неформат. Тюрьма. Анатолий Викторович Давыдчик
в глубине души я знал, что так будет, но я гнал это. Я не хотел даже в это верить, но реальность гораздо суровее и, в то же время, паскуднее. Приняв решение, я выхожу из проходняка. В хате вижу разгоряченные лица, нет даже не лица, маски, в которых ничего от людей нет. Звериная радость от того, что сегодня ты, а не тебя. И у тебя есть один день, вернее на один день больше, чем у куска мяса, что валяется тут, у твоих ног. Лишь омоновец Славик брезгливо смотрел на все это. "Ох, братка, трудно тебе придётся, очень трудно. Поверь".
– Ну что, решил? – Спокойно спрашивает меня Гоша.
– Я то решил, – кивая отвечаю я, – а тут? Что дальше?
– Не твоя забота. Курятник построим, – хохочет Гоша.
– Ладно, пошли, Славик, – говорю я, – кина не будет.
– Слава бьёт кулаком в тормоза; дверь, как в сказке, раскрывается и мы в коридоре.
– Бучи не будет, – говорю я смотревшему на нас оперу и взрываюсь, – А вы думали, кровищи будет литрами?!! Щас блядь, просто смотрил поменяют и все, а то вы не знаете…
Обратный путь занял немного времени и вот мы в хате.
– Ну, как все прошло? – заинтересованно спрашивает Шах, когда мы приземлились на шконарях. Вместо ответа я протягиваю ему малявы, которые мне подарил Гоша.
– Скажи, Шах, что не так? – тихо спрашиваю я его, – Только честно ответь, я прошу.
– Честно? – устало улыбается Валера, – А, если честно, то слушай. Ты, я, все вместе вернулись домой с Чечни. И что? Да ни хуя! На нас смотрят, как на волков, как на отребье. Если ещё афганцев как-то, то нас никак и песенки жалостливые не помогут. Вон, блядь, посмотри. Чехи, суки, в шоколаде, а мы последний хуй без соли… Кто кого, интересно, победил? Ты не знаешь? А я вот знаю, они победили те, кто сейчас с блядями в сауне. Они, сука, победили…
– А тебе, значит, блядей не хватало, жаба давит? – спрашиваю, в свою очередь, я.
– Ты понял, Сапер, о чем я! – почти орёт Шах, – И я буду свое брать, рвать и брать.
– Не подавись, Валера, – говорю я ему, – в три горла жрать – это не вариант.
– А что, Сапер, вариант? Что?
Валера вскакивает и начинает ходить кругами, – Это мы там были друзьями, а тут я пришёл в местное боевое блядство и что, а с меня не хуй взять и все, гуляй, Вася. Раз в год позовут, для толпы, веник возложить или ещё чего-нибудь и все, нет денег – на хуй иди. А я так не хочу и не буду.
– Ты прав, конечно, – говорю ему, но есть одно но…
– И какое же это но? – спрашивает Шах.
– Это – ты сам, а от себя ты никуда юне денешься, поверь мне.
– Я, как Лесик, подыхать не буду, хуй вам всем, – озверел Валера, – и ломится не буду. Надо, я и тебя, и мента этого завалю. Че думаешь, слабо?
Зря Шах это сказал, ибо Слава, по доброте своей душевной, просто снёс Валеру одним ударом с ног.
– И? – Слава вопросительно смотрит.
Я вздыхаю и подхожу к тормозам, после второго раза они открылись.
– Начальник забери одного у нас, плохо ему.
– Живой хоть? – интересуется продольный.
– Да вроде, –