Неформат. Тюрьма. Анатолий Викторович Давыдчик
что вся блоть у нас вот где – и он показывает кулак. Хотите власти? Будет, но под нашим контролем, телефоны в трубке вбиты, записано как мама и папа, понятно? В хозбанду я переведу ваших, ее давно тряхонуть надо. Все, идите! Да, и если смотрящий притопает, а он притопает поверьте мне, то мне по хуй, я понятно выразился? – Мы опять киваем, как китайские болванчики. – Сами заварили, сами и… Ну, в общем-то вы поняли. Все, в камеру! Конвойный, уводи!
В хате нас встретили, как выходцев с того света, напряжение не спадало. Гринпис заварил чай, а Шах просто резался в нарды с Лесиком, при этом делая ошибки за ошибками. Объясняем всю суть наших бесед, Шах въезжает первый, – значит, внутрисемейные разборки? Возьмем мы – централ покраснел, возьмут они – будет повод, и опять централ покраснел. Стратеги, мать вашу..
– А, у нас теперь выхода нет, парни, – Лесик меланхолично пьет чай, – продуем – менты добьют, а возьмем – тоже не факт. Нашим отписал, с Мастером базарил, тот вообще без башки, сказал ему по тяжу, вообще по херу, одним эпизодом больше одним меньше.
– Братва, прогон пришел, – прервал наши размышления дорожник.
По идее, такие вещи должен был вскрывать смотрящий хаты или кто-то из его близких, но таковы покинули наши стены, и поэтому я иду, вскрываю маляву, читаю вслух: "Час добрый, братва, бла, бла, бла, и, наконец-то, главное – вчера в хате такой-то правильных и честных бродяг (конечно, а каких же еще, забыли указать еще, любящих сыновей), по беспределу вынудили выйти из хаты…" Ага, прям так и было. Ну и теперь объявить нас гадами и спросить по всей строгости арестанской жизни. Еще бы написали "довести до всего личного состава", твою мать. Смотрю на точковку внизу листа, отметились только, так называемые, черные хаты (умилила подпись Мастера "тебе надо, ты и спрашивай"); ставлю отметку "ознакомлен" и подпись "Сапер, хата такая-то", отдаю дорожнику, – тусуй дальше! Тот, чуть ли не бегом к дороге и через минуту малява ушла.
– Ну, друзья мои, ждем автора данного опуса, некоего Гошу Тбилисского (охренеть, в центре России, лаврушник учит как жить).
– Сапер, тебя Мастер, – подобострастно зовут меня к кабуре.
– Уру-ру, – доносится из за стены, – как сам?
– Как сала килограмм, – отвечаю избитой шуткой, – че у тебя?
– То не у меня, то у тебя че? На справедлив, к тебе гости сегодня будут. К нам никак – нас тут с десяток, им замес не сдюжить, а вот к вам – в самый раз.
– Спасибо, брат, – принимаю у него увесистую арматуру, невесть как попавшую в камеру. Расход! Пойдем готовиться…
День прошел, как обычно: подходил к кормушке медик с таблетками, да спецчасть приходила, ничего интересного. Да, и зашла пара передач к мужикам, из за чего возник вопрос – сколько уделять на общее. С этим вопросом они подошли к нам.
– Знаете, мужики, общак – дело добровольное, есть возможность – помоги, нет – не страшно. Считаешь нужным – ради бога, нет – так и спроса нет. Таким ответом я поставил мужиков в тупик, они привыкли отдавать по фиксированной ставке, а тут самим думать, и самим решать.
– Да ты, прям как