Высокий блондин на белой лошади. Наталья Андреева
вывод? – удивился маленький.
– Если бы его ударили ножом один раз. Или пять. А лучше десять. Тогда бы я сейчас же призналась в убийстве. Без колебаний. Но я не могла ударить его три раза! Ну не могла, и все! Это была не я!
– Почему же ты не могла ударить его ножом три раза? – переспросил высокий.
– Потому что все, что я делаю, кратно десяти! – выпалила я.
– Так. – Это уже сказал маленький. – Теперь под дурочку косим. Старый трюк. Решила прикинуться сумасшедшей. У тебя неплохо получается. Но скажу сразу – номер пустой. Мотать тебе срок за убийство, Кузнецова. На суд твой аргумент не произведет впечатления. «Все что я делаю, кратно десяти», – передразнил он. – Олег, как тебе?
– Встречал я в жизни придурков, но эта… Эта – нечто! – и высокий покрутил пальцем у виска.
– Теперь я начинаю понимать… – Я и в самом деле о многом теперь догадывалась. – Вы привезли меня сюда, чтобы, увидев кровь, свой портрет и прочее, я призналась в убийстве. Чтобы я взяла на себя это… это… Чудовищное злодеяние! Вот!
– Милая, ты напрасно стараешься, – вздохнул высокий. – Напишешь ты признание или нет, это ничего не меняет. Улик предостаточно. Ты пойдешь под суд, и тебе без малейших колебаний влепят лет десять. А вот если ты расскажешь, что убила его из ревности…
– Из ревности? – спросила я.
– Именно. Дело молодое. Ведь он был женат. Втайне от супруги снял эту квартиру, где вы встречались. Ты надеялась, что он на тебе женится. Он и обещался. Разведусь, мол, буду платить алименты. А с тобой, Дана Кузнецова, пойду под венец. И вот ты ему надоела, и твой любовник сказал правду. Что не хочет на тебе жениться. Прошла любовь, завяли помидоры. И чувства твои понятны. Услышав это, ты пришла в состояние аффекта и ударила его ножом. В этом случае картина меняется. И суд будет на твоей стороне. Ведь он же обманул тебя, подлец!
– Получается, что так, – согласилась я.
– Ну вот, видишь! – обрадовался высокий. – Все мы, мужики, гады и сволочи. И поступок твой с этой точки зрения правильный. Хотя и незаконный.
– И сколько мне дадут? За состояние аффекта?
– Немного, – заверил меня маленький. – Раза в два меньше.
– То есть десять разделить на два – получается пять.
Вот эта арифметика была мне понятна. Я задумалась. Скорее всего, он врет. Я ведь не читала Уголовный кодекс. Сначала надо проверить, а потом уже делать выводы. Убивала я блондина или не убивала. Я посмотрела на высокого, и его лицо вновь показалось мне симпатичным. Да и маленький ничего. Наполеон ведь тоже был маленького роста. Они искренне мне сочувствуют и хотят помочь. А я, дуреха, сопротивляюсь.
Вот всегда так! Критическая ситуация меня мобилизует. Когда мне делают плохо, я становлюсь нормальным человеком. И способна защищаться. Но если со мной по-хорошему, становлюсь амебой. Лучше бы он по-прежнему на меня кричал! Я ведь признаюсь в убийстве лишь для того, чтобы сделать им приятное. Такова уж моя натура.
Невольно я вздохнула.
– Ну что, Дана Кузнецова? Будем писать? – надавил на меня маленький.
Если бы он не поспешил…
Да, вот если бы он не поспешил… Они слишком уж торопились.