Цена магии. Денис Лукьянов
шляпу. Блондинистые волосы, хоть и были уложены, все равно плясали на ветру летящими из-под рубанка щепками. Воображаемая дорога из желтого кирпича вела не к Гудвину, а к «как бы мэру», но все такому же великому и ужасному. Только вот у Платза была своя тропинка, вымощенная несбывшейся мечтой.
И компасом на этом пути были гомункулы.
Они носились по палубе из стороны в сторону, как ищейки, и вынюхивали магический след, который никогда не врал. Эти существа претерпевали постоянные метаморфозы, ведь состояли из розоватой жидкости, напоминающей клюквенный кисель. Они не имели четкой формы, их большие, выпученные глаза, похожие на шарики для пинг-понга, постоянно оказывались то чуть выше, то чуть ниже положенного. Только вот шарики эти словно были сделаны из сыра, который то плавился, то застывал. В принципе, как и все тело тварей.
Платз стоял поодаль от этих существ, немного остерегаясь их – это была не столько боязнь, сколько некая форма отвращения.
Солнце превратило золотой костюм в сверхновую, грозившеюся вот-вот взорваться.
Кучка гомункулов, все, как один, ринулась к правому борту, и рулевой крутанул штурвал.
Платз чуть сильнее оперся о трость, поправил темные очочки и оглянулся. Он не был моряком и не понимал ничего в морских течениях, не мог ориентироваться по звездам, которые, собственно, спрятались до следующей ночи и улеглись спать в свои, наверняка, двухэтажные кровати. Но «как бы мэр» догадывался, куда в конце концов его приведет дорога.
Пункт назначения обещал быть невероятно интересным.
Магия монтажа вновь вступает в дело, и картинка с Платзом растворяется, уступая место предыдущей.
Ромио, внезапно почувствовавший себя легче, стоял на палубе и что-то делал со своим лицом. Лолли подкралась сзади, как очень опытный убийца.
– И чем ты тут занимаешься? – девушка попыталась заглянуть через плечо «не местного».
– Как что, мажусь кремом… – повернулся тот. Перед Лолли предстало нечто, что, по-хорошему, должно было быть лицом Ромио, но вот только напоминало скорее ритуальную маску какого-то древнего народа. Для максимальной стереотипности – и близости с природой – не хватало, разве что, огурцов на глазах.
– Ты сдурел?! Тебя же только что от него тошнило!
– Но ведь сейчас все прошло, и я чувствую себя намного…
Ромио прикрыл руками рот и метнулся к бортику так резко, как только мог, вновь замерев над морем знаком вопроса. Романтик постоянно ходил по полю из грабель и раз за разом наступал на них, получая по голове. При этом, на каждой ручке этого потрясающего садового инструмента, которая набивала шишки Ромио, была табличка с красной надписью «Остановись!», но «не местный» продолжал идти вперед, все получая и получая по башке.
Внутренний мир высвободился наружу, и легкость наполнила все нутро романтика.
– Мне кажется, его стоит запереть где-нибудь и отобрать этот крем, чтобы наверняка, – вздохнул Инфион, который наконец-то отвлекся от созерцания морских просторов.
– Может