Русский крест. Литература и читатель в начале нового века. Наталья Борисовна Иванова
богатство, «вспомнил» языки русской культуры 10—20-х годов. Русская литература к концу/началу века после мощного культурного взрыва конца 80-х годов обобщила опыт «предыдущей» словесности, отвергла авторитарность и тоталитарность, утвердила плодотворность множественности, антилинейное мышление. Получая порою отрицательную оценку своей перспективы в современной литературе («…Постмодернизм сходит на нет»[31]), постмодернизм сегодня, на мой взгляд, и дальше полноценно контактирует с другими течениями.
Складывая на «руинах» реализма и постмодернизма новую художественную систему, русская словесность, ускоренно освоив инструментарий западного постмодернизма, заранее предложила свой материал и выстроила национальный феномен литературы постмодерна, в том числе устремленной в будущее (отсюда – замена приставкой «прото-» приставки «пост-» в последних работах М. Эпштейна[32]).
Знаменитый лозунг Л. Фидлера, открывший постмодернизму широкую дорогу, «Пересекайте рвы, засыпайте границы», активно реализуется и по сей день писателями разных направлений, как реалистического, так и постмодернистского письма, – что, разумеется, никак не отменяет идейно-художественных оппозиций и противостояний в современной русской литературе по многим параметрам (коммерческая, массовая – некоммерческая, модная – народная; либеральная – «патриотическая», и т. д.).
Метасюжетом русской литературы новейшего времени стало сначала объединение различных «русел» (эмиграции, метрополии, «подполья») в единую русскую литературу, накопление, а затем взрыв и распад литературы. Эстетически доминирующим направлением стал вышедший за пределы первоначальной маргинальности постмодернизм, латентно присутствовавший в отдельных произведениях еще с конца 60-х годов. Его дальнейшее влияние привело к взаимодействию и последовавшей контаминации течений и рождению новых художественных постмодерных явлений в сложной системе вызовов и оппозиций. Все это вместе и представляет всемирную русскую литературу постмодерна в начале нового века.
Кому она нужна, эта критика?
Предупреждаю злоехидного читателя: критические стрелы, выпущенные в данных заметках по разным адресам, выпущены и по собственному адресу тоже. Как было верно указано тов. Сталиным, «критика и самокритика – движущие силы нашего общества».
Отечественному читателю?
Но читатели в нашей стране воспитаны так, что изначально считают критику обманом, ловким мошенничеством[33] и совершенно не верят в чистоту помыслов и намерений критика. Прочти критику и сделай наоборот, – так обычно поступает читатель. (Если ее читает.) Разнесенное критикой в пух и прах произведение притягивает читателя еще более волшебным образом – как будто его критик не дегтем, а медом намазал; корни этого упорного противостояния растут еще из советского времени: официозная критика приучила читателя
«Легко назвать несколько достаточно известных писательских имен, которые являются продуктом пиара в чистом виде. Не уверен, что влияние критики на литературу сегодня положительное, так как основной процесс, имеющий место в текущей критике, – это „раздувание штатов“ и, как следствие, понижение критериев оценки» (Михаил Эдельштейн). Резонное и справедливое наблюдение критика можно легко продолжать примерами, – но они не названы. Два пишем, шесть в уме. Не только «раздувание штатов», но и отсутствие адекватного отпора этому «раздуванию»: отягощает критику ложная корпоративность.