Американские горки. Рассказы и повести. Дмитрий Гаврилов
сударь! – приветливо ответила девица. – Немедленно дайте ему пройти!
Ермолаева со знанием дела придирчиво обыскали. Кроме единого проездного билета, мошны с купюрами и упаковки контрацептивов ничего не нашли, и плотные фигуры расступились на миг, чтобы впустить ухажёра в круг.
– Никита, – учтиво наклонил голову джентльмен.
– Катюха, – шмыгнула носом бестия.
– Очень приятно.
– А мне по фиг! – огорошила фурия. – Что, пошалим?
– А можно?
– В принципе, да, – потянулась, вздыбливая и без того стоячий бюст авантюристка. – Поехали?
– Можно ко мне в общагу. Там, правда, не ахти, – замялся молодой человек. – Зато душ горячий. Можно ещё в отель… Этот… Как его? «Ненасытный купидон».
– Я тебе что, ханыга, по клоповникам грязь собирать? – нахмурилась Катька.
– Нет-нет, что ты! – оправдался Никитка. – Просто мне больше некуда.
– Во ты лошара! – игриво подмигнула вызывающе накрашенным левым глазом кокетка. – Что ж, значит, – ко мне.
– Почту за честь! – вытянулся по стойке «смирно» несостоявшийся танкист. – Постараюсь оправдать!
– А куда ты денешься с подводной лодки? – с чувством собственного превосходства, будто Гитлер арийского подростка, похлопала принцесса по щеке своё новое увлечение. – Будешь моим Ванькой-встанькой, пока не надоешь! Едем, холопская морда!
Наутро, отработав, как Стаханов в забое, и оценив стоимость нажитого непосильным трудом домового имущества, Никитка поинтересовался, откуда дровишки.
– Мать богатая, – небрежно бросила наследница. – Очень!
– А-а-а, ясно! – присвистнул Никитка. – Кать, выходи за меня замуж!
– Ага, разбежалась…
Не прошло и тридцати секунд, как охрана выставила корыстного прохиндея на прохладную улицу, не позволив толком объясниться и замаскировать причинное место.
Шли годы. Оседлая ветвь семейства Ермолаевых постепенно редела. Сначала употребивший в обед отец устроил себе тихий час в луговых травах. Прилёг он в той самой низине, куда съехал его же многотонный бульдозер: шебутной водитель, отхлебнув лишку, напрочь позабыл про стояночный тормоз.
Трое из четвёрки Никиткиных старших братьев, окромя первенца Ермолаевых – Николки, вообще отправились в мир иной одномоментно. Они решили разбогатеть. Как разом решили, так разом и сгинули. А всё из-за тупости и алчности. Эти две людских слабости всегда по жизни бок о бок ходят. В общем, лет пятнадцать тому воспылали они лютой завистью к одному богатому пришлому, купившему в деревне с десяток заброшенных домов с приусадебными участками. Делец даже прибрал к рукам бывшие школу с почтой. И возвёл он, по мнению местных, фигню какую-то. Эко-деревней зовётся. Ну, фигня – не фигня, да только народец денежный со всех окрестных городов валом повалил за природной первозданностью и продуктами