1991. Дивный сон. Сергей Бойко
милиционер и возвратил родителям, опешившим от невероятности и конфуза. Отец отвесил Вольке подзатыльник и с чувством произнес:
– Ка-кой по-зор!
Не имея сил сдерживаться, Вольдемар зарыдал так безудержно и горько, как только может человек в самом безвинном детстве. Слезы душили маленького пионера, он кашлял, пускал сопли, и никто не смог бы успокоить его в этот миг.
Броневик тронулся, наконец, с места, и победная карусель на беговой дорожке возобновилась.
Мама повела рыдающего Вольдемара со стадиона – мимо киосков, где мужчины угощали женщин и друг друга вином и пивом, а детей мороженым, мимо продавцов воздушных шаров, накачивавших свою продукцию чистым водородом из специальных автоматов, мимо всего праздника, наверх, не давая сыну оглядываться назад, потому что по беговой дорожке продолжала катить невообразимая для юного театрала по фальши и уродству кавалькада лицедеев, а ненавистные трибуны приветствовали ее криками «ура!»
Заболоцкий-Поэт сказал:
«И жизнь трещала, как корыто,
Летая книзу головой».
Об остальном он сообщил нам так:
«Мир призраков колеблет атмосферу…
Плывут прозрачные фигуры испарений…
Когда болеет разум одинокий…
И в обмороке смутная душа…»
Прикосновение к плечу…
Как в детстве: ты бежишь, а тебя кто-то догоняет, догоняет, ты уворачиваешься – раз, другой… «За одним не гонка, человек не пятитонка!» Но в жертву выбран именно ты. Помните? Или тебя ищут. «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана: буду резать, буду бить, – все равно тебе водить!» Детские забавы…
Обыкновенное прикосновение к плечу…
Как мы любили пугать друг друга в детстве! Рассказывали жуткие истории в темноте – и с воплями набрасывались друг на друга в самых страшных местах повествования. У меня получалось пугательнее всех, потому что я дотрагивался тихонько, змеевидно – и только потом орал во всю глотку…
(А теперь? Кого я пугаю? Или кто это – меня? Меня?! Ведь я – Вольд! (Не Волька и даже не Вольдемар). Меня знает Россия, Кавказ, Казахстан! А этот городишко – бывший полигон – пасынок диких степей, принял за родного и подчинился! Кто?! Меня?! Может?! Напугать?!)
Обыкновенное прикосновение…
холодных мокрых пальцев…
БЕСПРИЧИННОГО СТРАХА!
Ну и что? И что? Чего это я так разволновался? Первый раз, что ли?
Не первый…
БЕСПРИЧИННОГО?
Как же! Себя пытаюсь обвести вокруг собственного пальца! Страх мой причинен и конкретен, как электрический ток. Только признаться в этом или – упаси Бог! – назвать его вслух…
Упаси, Господи, назвать его вслух!
Как рукой – за оголенный провод! Вдарит – и не оторваться, не сойти с места. Пока солнце не рассосет это жирное в копоти небо за окном, пока не вольется в кровь жиденькое слабительное утро… Если, конечно, дожить до утра.
Никого