Немного волшебства. Наталья Нестерова
его мутило, и он внутренне испытывал брезгливость к курящим женщинам, от которых разило, как из пепельницы с бычками, залитыми духами. Он бы никогда не женился на курящей особе, не завел детей и не доверил заботу о своем драгоценном здоровье. Но в данный момент возьми Лена три сигареты в рот – он бы благословил и спичку поднес. Хотя раньше отмечал, что эта девушка, сделанная из гладкого непробиваемого гранита, имеет только одну трещину – наркотическое пристрастие к табаку.
– Итак? – поторопил Антон.
– Итак, – повторила Лена, – к тебе приходят покойники, звонят тебе, сталкиваются на улице?
– Да! Бред, но так получается.
– Ну и что?
– Как что? – оторопел Антон. – К тебе, скажем, не приходят, вообще ни к кому. А ко мне почему?
– Вопрос «почему?» может быть гносеологически запутан, и без дополнительной информации ответ невозможен. Пока мы способны анализировать факты.
– Анализируй, – кивнул Антон.
Никакого вреда, ущерба твоему здоровью или психике покойники не нанесли. Более того, они существенно улучшают твою жизнь. Сделали уборку, приготовили еду, выстирали белье, книгу обещали вернуть и предупреждают о вырытых канавах. Прямая польза твоему существованию.
– Лен, ты серьезно? – Антон смотрел на нее во все глаза.
– Абсолютно! – Лена выпустила очередную порцию дыма.
Антон молчал несколько секунд, потом усмехнулся:
– Я пошутил, разыграл тебя.
– Не очень остроумно, я сразу догадалась. Того, что не может быть, не бывает никогда!
– Умница. Матерьялистка. Пошли в койку диалектику метафизикой испытывать. Нет, пожалуй, я сперва борща с котлетами рубану.
Рабочий день
Антон любил девушек по вечерам и плохо переносил утром. Как по пословице: любовь не дров поленница, за ночку вся сгорит.
Женщины рушили его холостяцкие привычки, особо стойкие по утрам. Сидели в туалете, когда ему самому нужно, долго плескались в ванной. Выражение лица у них было капризно-покровительственное. Точно Антон накануне занял миллион долларов и теперь должник до конца дней. Будет за ними с опахалом бегать и каждый каприз исполнять. Всенепременно! Сейчас только битым кирпичом рыцарские доспехи почищу и брошусь служить прекрасной даме!
Он, конечно, не хамил. Напротив, мило улыбался и шутил. За свои галантные манеры, вынужденно демонстрируемые, ненавидел партнершу всё больше и больше. Разве она догадывается, что ему хочется в тишине и в одиночестве с газеткой посидеть да чай пить, а не вести глупую беседу? Что ее идиотскую заколку, которую он полчаса на карачках ищет под диваном, он бы с большим удовольствием в помойное ведро отправил? Что все женщины, поодиночке и вместе взятые, кажутся ему с утра тяжкой обузой человечества?
Девять тридцать. Вчера за ужином добил остатки водки. Похмелье не жестокое, но голова трансформатором гудит. Он никогда не приходит на работу к девяти. После десяти – нормально. Может вообще не заявиться. Но тогда нужно предупредить, как и в случае, если решит прибыть