Многогранники. Наталья Способина
здесь быть, если тебе некомфортно. Мы можем уйти.
О том, что Крестовский предлагал организовать им столик на двоих, Маша решила благоразумно умолчать.
Димкина рука под ее ладонью замерла, а сам он поднял голову и посмотрел на нее в упор. Он успел снять пиджак, и его глаза, оттененные голубой рубашкой, приобрели какой-то фантастический сине-зеленый оттенок. Маша подумала, что, пожалуй, Шиловой есть отчего вздыхать, несмотря на наличие Крестовского под боком. Все-таки у Димки была яркая внешность. На взгляд Маши, даже слишком.
Внезапно она почувствовала, что за ними кто-то наблюдает, и бросила взгляд на дальний край стола. Крестовский тут же отвернулся. Димка же наконец отмер и, взяв Машу за руку, потащил ее прочь из салона.
На верхней палубе гулял ветер и выбежавшему без пиджака Димке наверняка было холодно. Маше точно было. Но она молча куталась в жакет, гадая, что случилось на этот раз.
– Ты говоришь, в первый раз на яхте? – громко спросил отошедший к самому борту Димка.
Маша кивнула, хотя было понятно, что ответа от нее не требуется.
– Ну тогда смотри.
Димка быстро подошел к ней и, схватив за плечи, развернул в сторону носа:
– Яхты бывают парусные и моторные. «Рене» – моторная. Вон там кокпит. На главной палубе салон, который мы так невежливо покинули. По отдельным трапам можно спуститься к гостевым каютам. Хочешь, покажу?
От резко развернул Машу к себе, отчего она едва не упала.
– Разгоняется, насколько я помню, до двадцати пяти узлов. Хотя могу врать, – Димка был похож на экскурсовода. Только очень нервного.
– Дима, – позвала Маша, касаясь дрожащей рукой его холодной щеки. – Что случилось?
– Левый борт, – вместо ответа объявил Димка, отпуская Машины плечи, и добавил, указав на диванчик: – И место для коктейля.
Он подошел к дивану и остановился у него, словно не решаясь сесть. А потом вдруг рванул к борту и, одним махом запрыгнув на него, уселся лицом к Маше. Машино сердце замерло.
– Слезь, пожалуйста. Ты можешь упасть.
Димка отклонился назад, держась руками за борт, и Маша едва не заорала. Он же, вывернув шею, посмотрел вниз.
– Вода ледяная, – попыталась воззвать к его разуму Маша.
– Я не упаду в воду. Там нижняя палуба.
– Димка, хватит! – крикнула Маша, однако подойти не решилась.
– Моя мама обожала «Рене». Она помогала дяде Лёве все здесь обустраивать. И вот это место для коктейля было ее любимым.
Маша невольно шагнула вперед, но снова замерла, опасаясь приближаться. Димка никогда не говорил о родителях. Напрасно сгоравшие от любопытства одногруппницы вроде Шиловой пытались выспросить у Маши подробности. Они их просто не знала. Знала лишь, что он живет вместе с дядей и младшей сестрой, которая находится на домашнем обучении и сутками зависает в интернете, почти не выходя в реальный мир. Димка в реальный мир выходил, но иногда совершенно не мог в нем находиться.